Но сон не шёл. Бесполезно проворочавшись около часа, Владимир встал и вылез из-под балдахина. Спальню заливал яркий лунный свет. Почти прозрачные окна из плавленого кварцевого песка не сдерживали хищное великолепие ночного светила. А внизу темнели неподвижные волны весеннего Кальвадоса. Адреналин утреннего полёта, запахи работающей жаровни, сгоревшего пороха и раскалённых тиглей всё ещё будоражили его. Теперь, после того как Вольф передал восприятие волка, вообще всё воспринималось не так… Вольф. Так и не понятый до конца друг.
Тогда, в декабре 6700-го, после «атаманского боя» на берегу Орна, оказалось, что в очередной раз победить Феоктистову помогли волки. Их неподвижные лохматые тела лежали на снегу у Ягерена и снятых доспехов. Из пастей текла кровь. А справа, на месте Вольфа, в неудобной ломаной позе вообще белело тело человека!
Сначала сэр Владимир подбежал к зверям. Рекс уже остывал. Под его шкурой прощупывались многочисленные сломанные рёбра. Два безымянных помощника, также жестоко избитых, ещё дышали. Так вот, значит, как ему удалось выдержать удары и удушения одержимого Бьорна! Дело не только в «каменной шкуре». Это звери как-то сумели забрать часть вражеской силы. Не зря Феоктистов в бою ощущал себя многопрутьевым веником… Так, это понятно. А что за голый мужик тут валяется?!
Барон сделал два шага и тут же узнал. Ещё не переворачивая, понял, кого сейчас увидит. Это был Вольф. Его Вольф. Только теперь в облике человека. Брови на переносице срослись, уши заострены сверху. Борода и усы светло-серые, как и его бывшая шерсть. Позвоночник тоже сверху донизу зарос волосом. В остальном отличий почти нет. Всё ещё живые оранжевые глаза по-прежнему настороженно смотрели в самую душу. Он явно пытался что-то сказать. Феоктистов наклонился ухом к самым его губам. Но вместо этого в голове возник образ: логово, волчата. «Дети!» Взор Вольфа медленно стекленел… Не сдерживаясь, Володька в голос завыл. Яростно, тоскливо, по-волчьи. Провёл рукой, закрывая глаза другу. Он был не очень похож на отца, но сходство угадывалось. Получается, что умирающий Ливарский колдун дал ему посмертный наказ совсем не как хозяин. И сын, отгоревав, выполнил его волю. Все эти годы именно Вольф был настоящим волчьим пастырем. Вместо убитого ими папы. Потому-то он и понимал человеческую речь.
– Ульфхеднар! – вывел его из транса почтительный голос ножеметателя. – Ты победил. Наше оружие принадлежит тебе.
От него пахло сочувствием. Феоктистов поднялся, держа ещё тёплого Вольфа. Викинг склонил голову. Положил к их ногам копьё, топор и боевой нож. Затем подошёл следующий… Гора трофеев росла. А побеждённые оттягивались к телу своего вожака, на груди которого рыдала Миранда.
– Бьорн жив? – отрывисто спросил сэр Волк.
– Пока да.
– Так! – командный рык Феоктистова сразу расставил всё по местам. – Его и моих друзей взяли на руки! Стоп, идиоты!!! Кто так берёт?! Два пучка сухого камыша мне, живо!
Повернулся к галлам:
– Торин, брат мой! Прибери пока оружие, да помоги северным людям с моими волкам быстрее добраться до лагеря. Там, в повозке, целебное зелье Индрика. Оно только мёртвых не воскрешает!
– Я понял, брат! Не беспокойся!
Феоктистов положил Вольфа и подошёл к Бьорну. Коротко повелительно махнул рукой. Понятливые викинги тут же оттащили Миранду. Тремя пальцами ловко вправил сломанные хрящи трахеи. Раненый сразу задышал ровнее. Чтобы закрепить, приложил к его шее два пучка камыша и не очень туго примотал:
