- Зефирка, не плачь. Хочешь конфетку? У меня в куртке есть.
- Почему она плачет?
- Это из-за того, что Саша не слушался на занятиях. Отлуплю тебя, дурак.
- Ага, я слушался, вообще-то, потом, а ты вот суп не доел.
- Эй, - Тамара теребит меня за плечо, - ты чего расклеилась? Да выздоровеет он скоро. Кажется, уже похолоднее стал.
И быстренько берёт власть в свои руки. Строго командует:
- Так, расходимся все. Игрушки кто будет убирать за собой? Я уже полдник принесла, а в группе бардак.
С трудом разлепляю глаза, оглядываюсь. Дети наводят порядок, взволнованно посматривая на меня. Поднимаюсь. Выдыхаю. Всё ещё немного шмыгаю носом, но в целом уже огонь. Направляюсь в сторону туалета, чтобы умыться. По пути меня перехватывает Кристина. В руках у неё поблёскивают ножницы, которыми я вырезала методический материал в тихий час. Забыла убрать, наверное.
- Смотри, как красиво чёлку подстригла, - хвастается она.
И я в ужасе разглядываю кардинально асимметричную линию волос над её бровями. Боже... Что же я творю такое. Ною, страдаю тут. А у меня дети. Целых двадцать три сегодня по списку. И один из них уже самостоятельно подстригся, пока я тут сопли на кулак наматывала! Ох, вот это я дала... Народ напугала, ненормальная. Не педагог, а слабачка. Нет, так не пойдёт. А ну, собралась, Земфира. В руки себя взяла быстро.
Заплетание косичек девочкам, полдник, родители, один за другим заглядывающие в группу, сложный разговор с мамой Кристины - всё пронеслось в один миг.
И вот наступает тишина. Всех детей забрали домой. Всех, кроме Серёжи.
- До завтра, - машет мне рукой Тамара, - звони, если что.
- До завтра, - эхом отвечаю я и, захватив с полки красочную книгу со стихами Остера, иду в спальню.
Серёжа сидит на кроватке, выспавшийся и достаточно бодрый. Трогаю лоб. Действительно, стал прохладнее. Мальчик тянет ко мне ручки.
- Ну, как ты? - не могу не улыбаться, понимая, что ему легче, - смотри, какая у меня книжка.
Присаживаюсь на кроватку, он устраивается рядом, прижимается ко мне. Я обнимаю его за плечо и открываю первую страничку.
- Я уже выздоровел, а мама так и не пришла, - невозмутимо констатирует Серёжа.
У меня от его слов и интонации щемит сердце. Хочется поддержать, но не понимаю как. На моё счастье, он уже переключил внимание на книгу:
- А давай вместе читать, я почти умею.
- Давай.
И мы хохочем над "Вредными советами", изображаем по очереди котёнка по имени Гав, переходим к изучению "Папамамалогии". За окном уже темно. Я даже не хочу смотреть на часы. Не хочу расстраивать Серёжу. Пусть он остаётся спокойным. И мне с ним намного лучше, чем в одиночестве. Если надо, договорюсь со сторожем, чтобы разрешил нам тут переночевать. Всё равно домой мне совсем не хочется. Там Никита, там надо обсуждать то, что случилось сегодня, что-то решать.
- Есть кто? - прерывает мои мысли хрипловатый мужской голос.
- Это папа, - вздрагивает Серёжа.
- Одевайся, - встаю и выхожу из спальни.
Впервые вижу Соловьёва-старшего. Высокий, стройный мужчина в шерстяном пальто, без шапки. Быстро подхожу к нему и, не включая свет в группе, агрессивно нахмуриваюсь и тихо отчитываю его, упираясь взглядом в кадык:
- Как вам только не стыдно! Сегодня вы были нужны сыну, как никогда. У него температура под сорок, а родителям всё равно. Как вы так можете только? Он такой хороший мальчик. У него очень сильный и терпеливый характер: другой бы плакал, но не он. А умный какой! Вы в курсе, что он уже почти читает?
