Кира понимала, если дед или, тем более, Князь что-то задумают, ей их не переубедить. Но то самое чувство бунта, затаившееся на время обучения в Ордене, уже просыпалось в груди, сладко потягиваясь и зевая. Однажды оно помогло ей отстоять право жить, как хочется.
«Без боя точно не сдамся!» – от этого решения стало чуточку легче.
– А вот и мой племянник! – навстречу шёл неприятный, излишне полный мужчина, запомнившийся Кире ещё с Церемонии Определения.
«Затолан тин Хорвейг, советник Князя и дядя Паситы. Он же совсем не похож на Защитника!» – подивилась она непривычному для наделённого даром силы облику. Мужчина вырядился сагалийским султаном, огромный белоснежный тюрбан с золотым пером украшал его голову, а необъятные телеса скрывал просторный халат, из-под которого торчали загнутые носы красных шлёпанцев.
– Киррана, ты очаровательна, – советник протянул руку.
Следуя правилам, пришлось подать свою. Сально уставившись сквозь щёлочки, заплывших жиром глаз, цвет которых сложно было определить, Затолан приложился влажными губами, облобызав тыльную сторону ладони. Кира нарочно рассматривала золотое перо на тюрбане, стараясь не встретиться с ним взглядом, иначе не выдержала бы и скривилась от отвращения. Украдкой вытершись о подол.
«Хорошо, хоть не троекратный поцелуй, как у акианцев принято, не то бы точно стошнило».
Отчего-то всем своим обликом дядя Паситы внушал неприязнь.
– Ну как, побеседовали с Князем? – не дождавшись ответа, на очевидный вопрос Затолан переключился на племянника: – А ты, парень, не промах. Обставил, все, как тебе выгодно? – он рассыпался мелким, режущим ухо смехом. – Удалась затея?
Кира нахмурилась: «Так говорит, будто меня рядом и нет вовсе».
Пасита ничего не сказал, лишь дёрнул плечом.
– Племянник, на пару слов, – он снова вспомнил об этикете. – Прошу нас простить, прекрасное дитя, но мне нужно срочно поговорить с Паситой. Ты не успеешь заскучать, – он взял Киру за руку и подвёл к ближайшему креслу, предлагая сесть.
Кира послушно села, желая поскорее избавиться от омерзительного прикосновения толстых, словно кровяная колбаса, пальцев.
– Никуда не уходи, – оттеснив дядю, Пасита протянул бокал красного вина. – Сагалийское терпкое, тебе понравится.
Кира отметила, как шевельнулись желваки, прежде чем Защитник нацепил маску невозмутимости.
«А ведь он не слишком любит дядю и вовсе не рад предстоящему разговору. Отвратительный мужик этот Затолан, хоть и Защитник, – тут охотница замерла. Наполненный вином позолоченный сосуд остановился на полпути к губам. – Значит ли это, что сила и правда ни при чём? – с неприличным стуком кубок опустился на стол. – Выходит, мои чувства к Пасите настоящие? Это не сила виновата в том, что я… его тогда желала, – наконец, призналась Кира себе. – Взять хотя бы Богомила. Князь не наделен даром, но он гораздо приятнее советника. Вздумай он поцеловать руку, мне точно не захотелось бы её тут же отрезать и сжечь, – она вздрогнула, вспомнив отвратительное ощущение, оставленное губами советника. – Киалана, вот же беда! И совета не у кого спросить!»
Охотница всё же сделала глоток. Пасита с дядей не спеша удалялись, прогуливаясь по залу. Затолан, похоже, говорил, Защитник внимал.
Первая оторопь прошла, а злость прояснила мозги. Взгляд, сорвавшись с пары тин Хорвейгов, сам собой поскакал по гостям, отмечая наиболее нелепые или яркие наряды. Это не мешало мыслям: «И что я там наговорила Князю? Неужели и правда моя мечта охранять Княгиню? – Кира осмысливала разговор: – Попросту ляпнула первое, что пришло в голову и было уместно. Не говорить же с ним о семье? О доме? О муже, который бы меня любил не потому, что нас друг к другу тянет
