Огонь в янтаре - страница 14

– Наемница она, как мы с тобой. Одна из лучших. На погань охотится – злыдней и навий истребляет, тех, что люду жизни не дают. Неужто не слыхал?

Пришлось отрицательно покачать головой.

– Молодежь! – Зимич осуждающе поморщился и залпом осушил кубок. – Дальше собственного носа мира не видите, а о чужих победах и вовсе знать боитесь, словно свои оттого потускнеют. А за девкой доблесть признать, то вообще не по-мужски считается.

– Наемница… – Возгар потер бороду и довольно усмехнулся – на рваном полотне проступила канва событий.

– Стало быть, все мы тут неслучайно. Видно, Крез лучших собрал и за ящуром послал. Не удивлюсь, если и ярл с вэрингами по дракона отправлены.

– От наемных убийц часто толку больше, чем от наемных работников, – Зимич свернулся на топчане калачом, накрываясь с головой шерстяным одеялом. – Не за драконьей шкурой Тур рвется, а своих парней головы спасает.

– Как это понимать? – Возгар ждал продолжения, но из-под одеяла донеслось невнятное:

– Утро вечера мудренее. На завтрашнем свету видно станет, что во мраке ночном загадкой без разгадок виделось.

Показательно громкий храп означал, что для себя Зимич разговор считал завершенным.

*

Посреди ночи мучимый жаждой ярл Тур открыл глаза. Сел, озираясь впотьмах, и наполовину осушил стоящий у изголовья кувшин с травяным взваром. Вмиг унялась боль в висках и сухость в горле отпустила. В свете догорающей лучины воевода огляделся. На перине рядом спала на боку Рёна. Грудь ее богатая, выскользнула из проймы, маня притягательной белизной. Мужчина довольно усмехнулся в усы, вспоминая, как недавно сжимал в объятиях это податливое тело. «Хороша баба. Все с душой делает – и за домом следит, и готовит, и любится. Жаль такую оставлять», – но долг перед остатками дружины был превыше хотеек. Осторожно, стараясь не шуметь, поднялся, но не успел толком облачиться и подпоясаться, как мягкий голос произнес:

– До первых петухов еще пару снов подглядеть успеешь. Иль боишься, что плату непомерную за утехи заломлю? – на этих словах губы Рёны изогнулись в горькой улыбке.

– Не похожа ты на таких, что на спине работают, ноги раздвигая, – Тур невольно залюбовался. Растрепанная со сна, в покрове из русых волос, с припухшими от поцелуев губами и возмущенным румянцем Рёна нравилась ему даже больше пригожей да спорой на слова и дела хозяйки постоялого двора.

– Всяко было, ярл. Но каждый крез мой по совести заработан, и того, что делала, не стыжусь. Отвернешься теперь? – голос дрогнул, выдавая волнение. Рёна и вправду не жалела о содеянном, а произошедшее ночью повторила б еще многократно, да только знала, что вряд ли сбыться тому суждено. Оттого глаза непрошено защипало, а в горле собрался вязкий ком.

– Век бы на тебя глядел, да наглядеться б не смог, – честно признался ярл, возвращаясь к постели и мягко касаясь ладонью женской щеки. – Да и кто я такой чтоб судить тебя, Рёнушка?

Ласковое обращение вкупе с нежностью грубой, привыкшей к оружию руки прорвали в женской душе давно возведенную плотину, сдерживающую спрятанное да сокровенное. Слезы сами собой заструились из глаз, заставляя отворачиваться, прятать слабость.

Тур растерянно замер. Бывалому вояке было не привыкать к горячке боя, боли и смерти. Равно ярл оставался хладнокровен и на войне, и при дворе Креза, но вид женских слез, струящихся по щекам, вгонял его в ступор. Не зная, что делать, присел на край кровати, мягко накрыл женскую ладонь своей и, осторожно похлопывая, пробормотал: