Мало!
Я повторно наливаю кубок и на этот раз пью неторопливо, смакуя каждый глоток, ощущая запах… Запах морозных яблок!
В горле встает тугой комок, и я больше не могу протолкнуть ни глотка.
Вот, все ему надо испортить!
Отрываюсь от блюд и поднимаю на принца злой взгляд — я же есть хочу! — но, он, кажется, тоже не притронулся ни к чему. Ковыряет содержимое тарелки и задумчиво смотрит на меня.
— Ешь, очень вкусно, — толкает меня локтем Дарина, и я вздрагиваю. Сама она, несмотря на худощавое сложение, за обе щеки уплетает сочащуюся жиром рыбу в густом сливочном соусе, а у меня по-прежнему сводит желудок, но не могу протолкнуть в себя ни кусочка.
Надеюсь, что его чешуйчатое высочество тоже сегодня ляжет спать голодным!
Огонь внутри вспыхивает особенно сильно, даже между лопатками жжет, но потом концентрируется на запястье, где сидит невидимая саламандра, и постепенно сходит на нет. А она еще и тихонько когтит меня, прося добавки.
Ну все едят, кроме меня!
— Что ты хочешь за молчание? — чтобы немного отвлечься, спрашиваю у Дарины, она чуть не давится гормадным куском рыбы.
— Ну не ждесь же. Пожже, — отвечает, стараясь одновременно прожевать сочное мясо.
Горячее заканчивается, все воодушевленно принимаются за десерты, я же могу только смотреть. Стоит лишь подумать, о чем-нибудь съедобном, горло сковывает спазмом. Такого со мной еще ни разу не было.
Чуть не плачу от обилия вкусностей и невозможности ничего попробовать. Могу только пить. Хоть напитками заполню пустой желудок — и наливаю полный кубок чего-то, насыщенного алого цвета.
Вкус весьма странный — густой, сладкий с неуловимой ноткой горчинки — подобного я еще не пробовала, но напиток течет в горло удивительно легко, согревает и обволакивает желудок, густыми ручейками растекается по венам, а голова начинает слегка кружиться. Не слишком сильно, чтобы начать беспокоиться, и я списываю все на голод. С силой растираю уши, чтобы вернуть зрению четкость, а себя — за студенческий стол, но сознание все равно плывет, и меня уносит в недавнее прошлое.
Листовками о ярмарке в Лоугаре был оклеен весь город. Девушки, что посмелее, с удовольствием предвкушали предстоящее развлечение и шили самые привлекательные на их взгляд наряды.
Я никогда не понимала этого их стремления.
Да, оборотни по какой-то причине любят людей. Но мы всегда остаемся при них не более, чем игрушкой. Ухоженной, получающей хорошее содержание, но игрушкой. А если еще и пара оборотня окажется против, то недолговечной игрушкой. Но все же многие готовы рискнуть и попробовать очаровать кого-нибудь из более сильной расы. Вырваться с наших территорий. Быть может, ими двигало стремление получить доступ к более сильной магии, или же надеялись использовать связь с оборотнем, как трамплин, и дальше перейти под покровительство кого-нибудь из драконов. Не знаю, получилось ли это хоть у одной девушки. Ни от одного человека не приходило известий с территории драконов.
Отец собирался посетить ярмарку по делам. Надо ли говорить, что он даже не помышлял брать меня с собой — талантливая артефактор со способностью различать магию, гордость семьи. Меня готовили к самому блистательному браку, с человеком, разумеется, и не собирались отдавать какому-то оборотню в качестве разовой игрушки.
Я же вообще еще ни о чем подобном не думала. Как говорила мама — у меня ветер в голове. Даже младшая сестренка Клеменция, которая еще даже не вошла в брачный возраст, по мнению родителей была серьезней меня.
