Огонёк - страница 2

– Я уже объяснял, – начал было Макс, но Ганс жестом остановил его.

– Слушайте меня спокойно, Макс. Мы не торопимся. Мой коллега правильно сказать, что это поезд, а не самолёт. Поэтому время у нас много.

Доктор медицины нарочито медленно отхлебнул ароматного чая, а затем продолжил, как ни в чем, ни бывало, произнося слова монотонно, словно читал лекцию.

– Вы сразу предупреждать нас, что останетесь инкогнито. Вы не пытались обмануть нас и выдавать себя за кто-то другой. Это делать вам честь. Вы рассказали нам об удивительный феномен Николай Кузькин, устроили нам приглашение из Москва и просить наш экспертная помощь, хотя, честно говоря, я плохо представлять, в чём точно она будет заключаться. Мы с мой коллега отправились с вами в полный неизвестность. Да, я и Франц, конечно, есть авантюристы. Любознательность – наша натура. Да, всё так. Но согласитесь, Макс, если вы хотеть от нас что-то особенное, также и мы можем требовать от вас большего. Это есть справедливо. Сейчас мы знать только ваше имя и то не факт, что оно настоящее. Вы понимаете?

Тут Ганс Оркельназель пригнул голову и сказал совсем тихо.

– Мы с Францем думать, что не знаем, где тут э-э-э, – он посмотрел вверх, словно пытаясь отыскать забытый русский глагол на потолке, – э-э-э зарыта собака. Мы думать, что вы не открыли нам самое главное. Так расскажите сейчас. Облегчите душу.

– В противном случае, – Франц был тут как тут, – мы с Гансом сойдём в Варшаве. Зря время не потеряем, навестим моего старого друга, профессора словесности Кшиштофа Жбанека. Последний раз я гостил у пана Жбанека восемь лет назад, и, помнится, он угощал меня отменной зубровкой.

На этих словах Гестэрнтагер заговорщицки подмигнул Оркельназелю и вредные старикашки довольно рассмеялись.

Макс встал, собираясь было демонстративно нервно походить из угла в угол, но сообразил, что купе для этого не предназначено. Поползновение не осталось незамеченным, и профессор Гестэрнтагер укоризненно покачал головой.

– Макс, лучше скажите нам нечто утешительное. Например, объясните, зачем вы оплатили дорогостоящее медицинское оборудование той самой клинике, в которую мы направляемся, и как этот факт связан с тем обстоятельством, что мы с Гансом – единственные иностранцы, приглашённые на закрытую пресс-конференцию, посвящённую феномену Кузькина? Мы храбрые люди, но, признаюсь, нас немного пугает ваша одержимость этим событием. По какой причине вы так стремитесь туда попасть? И отчего именно с нами?

Макс нахмурился,

– Но как вы узнали про оборудование?

– По правде говоря, – улыбнулся Гестэрнтагер – просто предположили. Небольшой блеф. Но вы купились, Макс. А про оборудование от неизвестного мецената было написано во всех новостях. И теперь мы точно знаем, что, во-первых, вы человек не бедный, а, во-вторых, вам зачем-то позарез нужен Кузькин.

Стариканы были не промах, голыми руками таких не взять. Словно подтверждая сей неутешительный вывод Макса, немцы дружно замолчали и подвергли внимательному изучению ландшафты за окном. Теперь мяч был не на их стороне, они предоставили своему оппоненту возможность поломать голову над нелёгким выбором. Но Макс уже приготовил ответный выпад.

– Хорошо, – скрепя сердце, кивнул он белокурой головой. – Ваша взяла. – Макс пристально посмотрел на шантажистов и продолжил тихим голосом. – Всё сказанное мной должно остаться между нами. И я обязан предупредить, что как только начну говорить, ваши жизни окажутся в опасности. Да, да, господа. Вы открываете ящик Пандоры. Лично я предпочитаю доставить вас в Москву, получить там ваши ответы на несколько моих вопросов и отправить вас с миром домой к вашим креслам-качалкам, к чаю с тирольской малиной и мягким тапочкам. Но если вы требуете посвятить вас во все тонкости дела, это уж совсем другое. В таком случае вы, господа, останетесь со мной на неопределённый срок, разделите со мной все риски и попадёте в подчинение ко мне. Ну, как? По рукам?