До сего дня я с глубочайшей любовью и благодарностью вспоминаю эту встречу, моих дорогих родителей, их прощальные взгляды, их печаль и грусть расставания и какую-то беспомощность и безнадёжность в глазах.
Как можно это забыть?
Между прочим, об интересном случае рассказал мне брат Иван Алексеевич. В 1945 году он работал паровозным машинистом на станции Синарская Свердловской железной дороги.
Однажды, находясь в очередной поездке, его состав ненадолго застрял на какой-то маленькой станции. Подошёл воинский эшелон. В нём ехали демобилизованные фронтовики. Иван Алексеевич спустился из паровозной будки и направился вдоль эшелона, в каждом вагоне спрашивал, нет ли Махнёва Петра Алексеевича. И надо же было так случиться, что в одном ответили – да, есть здесь старшина Махнёв Пётр, и стали его звать. В дверях теплушки появился Пётр, недоумённо спрашивая, кому он нужен. Недоумение сменилось радостью. Братья обнялись и расцеловались.
Всю войну прошёл Пётр Алексеевич старшиной, остался жив и здоров.
Времени для разговоров у братьев было мало, эшелон уходил на восток, и Иван Алексеевич вслед за ним должен был вести свой эшелон. В нарушение всех правил Ваня поручил вести поезд своему помощнику, а сам сел в теплушку к брату и километров двести проехал с ним. Наговорились от души, да и водки выпили не одну рюмку.
Вот такой, прямо скажем, невероятный случай произошёл в жизни двух братьев.
Июнь 1944 года. Эшелон с курсантами Днепропетровского училища артиллеристов медленно пробирается по Транссибирской магистрали на запад. Училище переезжает из Томска в недавно освобождённый от немцев Днепропетровск.
Где-то по пути многочасовая остановка на узловой станции. Предстоит горячий обед на местном продпункте. Для нас, курсантов, это приятное событие: и есть хочется, и надо бы размяться и отвлечься от надоевшей теплушки.
Столовая – огромное помещение, в котором за один присест разместился весь наш эшелон. В центре зала на помосте играет духовой оркестр нашего училища. И вдруг приятный мужской голос запел под оркестр ещё неизвестную песню. Это была «Тёмная ночь».
Представьте себе: 1944 год, война в полном разгаре, мы едем в безвестность – и такая задушевная песня. Пел её лейтенант Подгорныц, как сейчас помню его, красавец, любимец училища.
В феврале 1945 года, закончив обучение в училище, я получил назначение в 989-й краснознамённый Печенегский артиллерийский полк РВК. Полк воевал в Заполярье и после перемирия с Финляндией был направлен в Горьковскую область, в Гороховецкий лагерь на переформирование.
Получив первичное офицерское звание младшего лейтенанта, я первое, что сделал, – написал рапорт с просьбой направить на фронт. Но вместо положительного решения получил взбучку и, естественно, отказ. Здорово я тогда переживал. Однако служба есть служба. У взводного было много хлопот, а если учесть, что подчинённые порой по возрасту были старше в два раза, ясно, что трудиться было нелегко. Но бывалые фронтовики относились ко мне по-отечески. Я быстро втянулся в службу.
1 мая 1945 года полк участвовал в параде в Москве. Война шла к концу. Мы занимались подготовкой маршевых батарей для фронта.
Вечером 8 мая я заступил дежурным по офицерской столовой. После окончания ужина и завершения приготовлений к завтраку лёг на скамью и заснул.
Часов в шесть утра прибежал посыльный и срочно вызывает меня к комбату. Оказывается, два часа назад полку объявлена тревога, личный состав погрузился на машины, полковая колонна уже вытянулась на шоссе Горький – Москва. Никто из нас не знал, куда и зачем мы едем, хотя было понятно, что едем по направлению к Москве.
