Человек, похожий на памятник Марксу, вышел из автобуса и вошёл в запой. Коллеги, похожие на классика в значительно меньшей степени, с удовольствием повторили его славный путь. Больше их никто не видел. Их захватила любовь. Они верят в любовь с чётного взгляда. Пьёт – значит, любит. Пьянство – йога наших широт.
Молочные женщины игривыми зайчиками мелькают на дискотеке, на мастер-классе в разделе «коктейли-эспрессо», где пытаются обрести знакомство с ещё посторонними, извергая хорошо спрятанную доброжелательность. Знает только рожь высокая. И пшеница твёрдых сортов.
Был в санатории и свой собственный, персональный призрак, как это и положено в старинных домах – женщина с грассирующей походкой, в футболке и чёрных велосипедных трусах, сквозь которые кокетливо проглядывала анатомия человека женского рода. Торжество демонов чебоксарского трикотажа.
Она была всегда и везде в этих постоянно-действующих трусах, появляясь из ниоткуда. От ресторана и сельского магазина до кабинета эмоциональной разгрузки для чувствительных людей. Как страховой агент. Только без наколок.
Иногда загадочная молчунья вальяжно, как художественная гимнастка, присаживалась на простывшую уличную скамейку, с целью обозреть окрестность и почитать городскую книгу. Зернистые от холода икры её начинали крупно дрожать, требуя оценок. Техника – 5,8. Артистичность 6,0.
– Мадам без зонтика?
– Без. Наличие зонтика предполагает отсутствие экипажа.
Многие так и не смогли привыкнуть к её повсеместности. Но были и другие. Жарко предаваясь досугу, они скучали по ней, испытывая радостную опустошённость.
Если что и способно отвлечь рядового гражданина от процесса восхищения женщиной-пулей и её Тур-де-Франсом, то это, конечно же, беспощадная деревенская свадьба.
Праздник ворвался к нам сквозь открытую Тверь, размахивая водкой. Как распухшая река. Как съёмочная группа фильма про индейцев в период интеллектуального застоя. Три десятка обветренных голов растеклись по асфальту, издавая гортанные звуки местного производства. Простые аналоговые люди с широчайшими рамками общительности, пьяные со вчера. Важнейшим из искусств для них всегда является вино.
Впереди с особым цинизмом чеканила шаг крупная невеста, гордая свершившимся фактом состоявшегося замужества. Шлейф её бывшего подвенечного платья покрывал значительную часть площади дорожного полотна.
За ней неумело плёлся как попало одетый свидетель таинства брака, опоясанный алой непулемётной лентой и с объёмной бутылью в сильно слабеющей руке. Он мнил себя важным шафером, подробно следя за батистовым продолжением невестиного туловища, не отрывая кругозора от напитка и исправно пополняя кровяные запасы промилле в процессе движения. Последнее давалось ему неплохо. Он отставил неуместные гальванические попытки не пить.
Но судьба не уследила за подолом. Тяжесть ноги пехотинца и стремительность походки молодой ещё жены вошли в противоречие, образовав конфликт интересов. Произошёл огорчительный заступ, как в соревнованиях по прыжкам в длину на расстояния.
С треском падающего забора невеста вышла из платья, окончательно явив людям обширную зону декольте и оставшееся тело с элементами амуниции, предназначенной для свадеб молодожёнов. Она остановилась без опаски захворать на ветру, обронив стабильность системы нервов, утончённый сомелье с удовольствием врезался в стоячий легко одетый круп и обхватил его руками, вылив содержимое бутылки в жёнины туфли.
