А вот это уже за гранью, Борис Юрьевич. Это уж последняя капля, дорогой шеф.
- Я сейчас допью кофе, - Инга сделала глоток, не чувствуя вкуса. - Соберусь, приеду в офис. И напишу заявление об увольнении.
- Не пугай меня.
- Не пугаю, - вкуса она по-прежнему не чувствовала. Толька что горячий ощущала. – Ставлю в известность. Согласно пунктам трудового контракта.
- Инга… - выражение лица и тон Бориса Юрьевича изменились, смягчились. – Не дури. Ты же сама понимаешь, все на нервах, ситуация сложная. Может быть, я и перегнул палку, и…
- Я все понимаю, - она медленно кивнула. – И не могу так больше. У вас полный офис профессионалов. У вас есть Ярослав Великолепный, в конце концов, лучший из тимлидов. А я в таких сложных условиях не могу. Не тяну. Слишком сложно для меня. Я найду себе что-нибудь попроще, по своим примитивным мозгам и способностям.
Она хотела съязвить, но получилось неожиданно горько и устало. И Горовацкий это понял.
- Инга, послушай… - кашлянул неловко. Позвякал ложкой в кофе. – Ты прости меня. Я погорячился. Мы же оба знаем, что у тебя самая светлая голова во всем офисе. Я просто… ты не представляешь, как тяжело иметь дело с Морозом. Это же не человек, а монстр какой-то и… Не уходи, пожалуйста.
- Не надо, Борис Юрьевич, - Инге стало неловко. – Я очень благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Я все помню, правда. Помню и ценю. Но, мне кажется, я за все с вами расплатилась сполна. Отпустите меня.
Горовацкий помолчал. Вздохнул.
- Не могу, Инга.
- Что значит – не могу?
- Мороз тебя купил.
4. Глава 3. Такой мороз
Такой мороз, что коль убьют, то пусть из огнестрельного оружья. (И. Бродский)
- О, всемогущие боги! – Саня всплеснул руками, едва не обронив банку с кофе. – У этой женщины есть ноги!
- Могилевский! – зашипела Инга, но было уже поздно. Саня, плотнее прижав банку к груди, завопил на весь офис.
- Эй, люди, у нашего лучшего сеньора есть ноги! Их две! Они офигенные!
Впрочем, на Санины завывания в этот ранний час никто не среагировал. Лишь из спейса напротив выглянул мрачный архитектор баз данных, стрельнул у Инги сигарету, буркнул что-то и ретировался. На этом Саня признал утреннюю побудку офиса завершенной и сменил гнев на милость, а ор - на вопрос.
- Кофе будешь?
Инга невнятно промычала что-то, уткнувшись лбом в сложенные руки. Голову подняла, только когда Саня поставил перед ней кружку с горячим кофе. Сделала глоток. И выдохнула.
- И ты, Брут…
- Я и Брут, и ребут, и много чего другое, - Саня пристроился рядом. – Между прочим, тебе, правда, хорошо в костюме. Особенно в юбке.
- Не начинай! - взмолилась Инга. Раздраженно дёрнула за лацкан. – Мерзкое шмотье, просто отвратительное.
- Злая эльфийская одежка! Она нас морозит, она нас кусает. Гадс-с-ская, гадс-с-ская одежка, моя прелес-с-сть.
- Голлум ты, а не Брут, - обреченно вздохнула Инга.
- Что, тяжко дается хлеб тимлида в Мордоре? – Саня решил-таки проявить участие. – Владыка «Т-Телеком» Мороз Всевидящий заставил надеть костюм и писать ему отчеты?
Инга резко повернулась всем корпусом к Могилевскому.
- Саня, ради своего же блага - не говори мне о нем. Просто ничего не говори! Иначе я за себя не ручаюсь!
***
Инга не поверила в то, что так бывает. Что можно человека взять – и просто купить. Даже в России рабство отменено уже как полтораста лет. Но, видимо, не для всех.
Инга ругалась, скандалила и даже говорила очень нехорошие слова. Когда Горовацкому надоело ее слушать, он просто сунул Инге под нос ее контакт.
