– Они его в третью больницу повезут, в травматологию, – сообщила, нагнав меня, Аллочка. – Так что можешь двигать туда и затевать шашни, раз уж такой достойный кадр обнаружился.
– Вот ещё! – фыркнула я, пытаясь сообразить, где у нас находится третья больница. Ага, кажется, на улице Суворова.
Проводив скорую помощь, все вздохнули с облегчением. Жизнь на даче, конечно, скучновата, но лучше бы таких развлечений не было вовсе.
Мы вернулись в Дом и принялись завтракать. Без мамули, мамуля продолжала спать сном праведницы. Сразу после завтрака Аллочка отправилась на вокзал, встречать Ваську и Нюшку, которых её мама выдержала целых три недели. На такие подвиги Борькину тещу можно было уговорить только пару раз в году, не чаще. Представляю, какое счастье испытает Евгения Андреевна, вернув обратно мелких, но изобретательных хулиганов.
Я выглянула в окно. Может быть, не стоит пока приводить садик в порядок, все равно племянники устроят в нем такой дебош, что все труды пойдут насмарку. И вообще – я трудилась вчера, пусть сегодня это будет кто-то другой.
Краем глаза я поймала собственное отражение в оконном стекле и насторожилась. Быстренько прошлепала в нашу пока недоделанную ванную, где кроме рукомойника с железной пипочкой вместо крана и старого тусклого зеркала не было практически ничего, и расстроилась. Так и есть – искусанная бляховскими комарами физиономия в обрамлении всклокоченных волос, из которых криво торчит забытая в них с вечера заколка-крокодильчик. М-да… Охмурять кого-то в таком виде – занятие, мягко говоря, бесперспективное.
Ожесточено выдрав несчастный крокодильчик и швырнув его на полку под зеркалом, я самым тщательным образом причесалась, почистила зубы и протерла комариные укусы лосьоном. Теперь ещё нужно сменить изгвазданную в земле и зелени пижаму на более подходящий наряд. Хватит расслабляться! Во-первых, нужно всё-таки разобраться со странным появлением под смородиновым кустом синеглазого Алекса с берегов туманного Альбиона, а во-вторых… что-то мне подсказывало, что те два гадких типа ещё посягнут на неприкосновенность нашей территории. И поэтому следует позаботиться о средствах защиты.
Средства были: мамулин газовый баллончик и Борькин томагавк. Правда, баллончик куплен очень давно и не факт, что в нужный момент сработает. Мамуля таскает его в сумочке исключительно для самоуспокоения. А томагавк только называется томагавком, на самом деле, это гуцульский топорик на длинной ручке. И, к тому же, сувенирный. Братец не расстается с ним с пионерских времен, и в Бляховку притащил с совершенно непонятными целями.
С таким арсеналом, даже если учесть старый колун, воткнутый в колоду у сарая и пару здоровенных кухонных ножей, против бандитов не устоять. А я четко классифицировала мерзкую парочку как бандитов. Рожи у них такие – наглые и криминальные. И откуда они взялись на нашу голову?
Мои размышления прервал автомобильный сигнал. Кто бы это мог быть? На нашей машине уехала Аллочка. А позаимствованный папулей у приятеля для перевозки досок и мешков с цементом старый «уазик», гудит совершенно иначе – ревет, как бешеный слон.
Так и не переодевшись, я выскочила на крыльцо. И тут же пожалела об этом. Потому что в лучах утреннего солнца, словно богиня Аврора, навстречу мне шествовала по двору Сонька. Двигалась она не слишком уверенно – высоченные шпильки вязли в плодородной бляховской земле, а развевающиеся при каждом шаге одежды из тончайшего шелка цвета клубники со сливками наводили на ассоциации с качающейся на волнах трехмачтовой шхуной под алыми парусами. Правда, мачта была всего одна – сама Сонька. Рост в сто восемьдесят два сантиметра, близорукость и астеничное телосложение создавали неповторимый эффект: казалось, что Софи представляет собой сложный многоступенчатый агрегат, существующий по особым законам. Короче говоря, голова не всегда поспевала за ногами, а руки частенько действовали в полном противоречии с намерениями их хозяйки.
