— До меня тут работал еще один некромант. Видела?
— Нет, — клиентка злорадно блеснула бельмами.
Врать вторая форма не умела, а вот морочить и недоговаривать — запросто. Могла и не видеть, зато слышать и чуять. Стерва мелкая.
Лука злился — на клиентку, на себя и на ситуацию в целом. А злость работе мешала. Не зря же сам внушал зеленым стажерам: вторая форма — не человек. Там нет личности. Да, клиенты способны говорить и думать, у них есть дар убеждения и стопроцентная память. Помнят все от рождения до полета мухи вокруг лампочки в момент последнего удара сердца. Но хочет вторая только одного — согреться. И желательно о живую грелку. Вот почему близким покойника категорически запрещено присутствовать при подъеме. Начнет деточка жалобно мамку звать, мамка сдуру в могилу и сунется. А через мгновение уже остывать с переломом шеи будет.
Плита с ней, со шмакодявкой! Сейчас допросит и уложит обратно. С гарантией. Влад и без нее найдется.
— Третья форма, которая там, у конторы. Сколько их?
— Других? — клиентка откровенно наслаждалась, тянула слова и говорила нехотя, с ленцой. — Трое. Размажут тебя, как червяка.
— Как выглядят? На двух ногах, на четырех?
— Двое — на четырех. Еще один — на восьми.
Лука ругнулся: четыре ноги — отличная мобильность. Иметь дело со вставшим на восьми ногах проще, чем с тем, кто обернулся в костяного волка или кабана. Хорошо хоть двуногих нет.
— Имя, фамилия, дата рождения, дата смерти, — Лука сыпанул стандартными вопросами.
Клиентка не подвела — огорошила. Скончалась в четырнадцать от рака крови, в больнице. Потому и осталась в первой форме: с подтвержденными документами из больницы не поднимают — без претензий к лечению со стороны родственников никто лишней работы делать не будет. В земле провела сорок два года. Подняться сама по себене могла точно. Однако ж нате вам!
Лука приготовился закрыть покрышку: тратить и дальше время на шмакодявку не хотелось — юлить будет до последнего. Марк был уже на подходе, и впереди светила разборка с тремя вставшими. Трое — это серьезно даже для полной группы. Да еще невесть сколько второй формы по здешним ямам шатается.
— Торопишься? Думаешь, я — это проблема? Вот ты сейчас вдаришь — и нет меня. Все сроки вышли, — неожиданно серьезно проговорила клиентка и с усилием вздернула голову вверх. — Я не проблема. Нет, дядя. Но будет тебе проблема. Уж я-то чую. Идет...
Когтистая лапка вытянулась, указав куда-то ему за спину. На детские фокусы с «обернись» покупаться было глупо, и Лука сначала закрыл покрышку, наблюдая, как болтливая клиентка оседает мусорной кучей, и лишь потом поднялся на ноги.
Со стороны ворот приближались лучи фонарей. Пожалуй, стоило пойти Марку навстречу. Переть на троих вставших в одиночку — сумасшедших нет.
Лука обогнул ангела, который сослужил ему такую полезную службу, и только тогда увидел, о чем говорила клиентка.
Холерный ров действительно существовал, но был не перед, а за памятником. Узкий как кишка котлован начинался почти у самого постамента и тянулся еще метров семьдесят по центру аллеи, как раз между двумя рядами толстенных лип.
Сейчас ров, отсвечивая бледно-зеленым, медленно проваливался сам в себя. На дне клубилось, трещало и ворочалось. Луч фонарика выхватывал только детали, но и их хватало для того, чтобы ощутить жгучее желание взять ноги в руки и дать ходу. Но Лука застыл, как кобра перед заклинателем. На его глазах рождалась из земли и праха легенда, датированная аж шестым веком, если не подводила память.
