– Знаешь, Симка, – сказал Вилль, – у меня такое чувство, что скоро что-то произойдёт. Хорошее или плохое, но тихая жизнь в городе закончилась.
– Из-за девчонки? – недовольно спросил Симеон.
Домовому она не понравилась. Когда юный Страж рассказал ему про девушку-оборотня, тот нахмурился: домовой искренне считал себя единственным в мире существом, которое имеет право хамить хозяину. «Совсем хозяин с ума сошёл, – ворчал домовой. – Человечков слушается, с орками дружбу водит. Скоро с оборотнихами будет в лес ходить, цветочки собирать. Сезон охоты на пару откроют. А потом хозяин и до русалок с кикиморами докатится, ряской из пруда обвесится!»
– Не знаю, – отозвался эльф. – Это просто чувство, ничего более.
– Это не чувсство, хозяин, а твоё чутьё.
И они заснули. Спал градоправитель Грайт, не подозревая, что в городке плетётся тёмная волшба. Спала Марта, не зная, что в соседней комнате тоскливо смотрит на луну девушка-оборотень. Спал в караулке дядька Темар, бережно прижимая к себе початую бутыль самогона. Индикатор Преступлений, гладкий тильзитовый[4] шар на трёх серебряных ножках, горел ровным желтоватым светом – магический кристалл не заметил колдовства. Что поделать, присланный равеннскими магами Индикатор был стар, а новый стоил слишком дорого…
Юный эльф был прав, над городом действительно нависла угроза.
Год спустя
В аптеке травницы Марты стоял шум и гам.
– Уже третья бутылка за четыре дня! – орала Алесса на маленького толстого мужичка с характерным синюшным носом и плутоватыми глазками, причём один из них заметно косил. – Ты же не мог сам всё это выпить? Или всё-таки мог?!
– Ну-у-у, так ведь вкусно же! Не то, что гномье пойло… Зато дешевле привозного! – пробасил ростовщик Демьян, обдавая девушку густым запахом перегара.
– Ты что, выпил всё один?!
– Ну-у-у не-е-е, с Сатьяном. Мы, как ты и сказала, в чаёк бульк капелюшку, и пьём себе. Вку-у-усно!
– Ы-ы-ы!!! – Алесса хлопнула себя по лбу. – Вы что, идиоты? Я сказала – три капли на кружку чая, да, но на одну кружку! Одну! Вечером перед сном!
Она загнула на одной руке два пальца, на другой – четыре, и оставшимися помахала перед носом несчастного пьяницы.
– Так ведь вку-у-усно!
Пять дней назад к ней пришёл ростовщик и пожаловался на то, что плохо спит уже две недели. На вопрос почему, тот пожал плечами: кашляю. Алесса приказала ему открыть рот и, стараясь не дышать, заглянула в послушно раззявленную пасть. Да, бронхит был нанутро! Зелий у знахарки хватало с избытком, но вовсе не для распитий их под закуску. Дело в том, что в состав входил особый набор трав, настоянный на спирту, и крепость была соответственной. Через неделю – ни бронхита, ни его последствий, но вместо того, чтобы лечиться, друзья-товарищи устроили грандиозную попойку.
«Сколько же они чаю-то выдули?» – размышляла Алесса, наполняя расписную бутылочку из небьющегося стекла. Неразбавленным зелье было отвратительным на вкус, а вот с чаем – очень даже ничего. Не эльфийские вина, конечно, но и не гномий самогон.
При мысли об эльфах Алесса вздрогнула.
– Вот, держи! – протянула она бутыль. – Надо же, два сапога – пара: Сатьян да Демьян! Один кривой, второй – косой, и оба – бестолковые!
Она пересчитала деньги, и пристально посмотрела на ростовщика.
– Мало! Да ещё сколками[5] набросал, крохобор несчастный!
– Да ведь детинка, как всегда! – удивлённо сказал мужик.
