3. Глава 3
Повезло, что у меня с собой дорожная сумка и все документы. Уже довольно долго трясусь я в этом автобусе, сидя на обшарпанном сидении, думая свою горькую думу. Водитель притушил свет. В салоне стало уютней, как будто мы все едем в простую деревенскую жизнь, где все хорошо, и бабушка к приезду как в детстве испекла пироги. Через холодное оконное стекло, прижавшись к нему щекой, наблюдаю мелькание дорожных огней, мигание фар. Мимо проплывают какие-то деревеньки, небольшие поселки, строения, лесочки и перелески, поля. Проехали по мосту через неширокую речку. Весь берег ее зарос склонившимися к самой воде ивами, почти не видно воды.
Входят и выходят пассажиры, уже не жители большого города, попроще, помягче. Заводят разговоры друг с другом, попутчику всегда проще рассказать о себе, посоветоваться, услышать слова сочувствия.
На остановке в распахнувшиеся двери ввалилась шумная веселая молодежь, счастливые, смеются, радуются чему-то. На переднем сиденье пристроилась влюбленная парочка, девушка так нежно и доверчиво заглядывает в глаза парнишки, который чувствует себя совсем взрослым сильным мужчиной. На одном сидении умостились две девчушки лет пяти-шести, сосущие чупа-чупсы, Женщина рядом с ними, видимо, мать, пытается оттереть их забавные липкие мордашки.
Куда я еду? Зачем? Просто, как говорят, на подвиги потянуло от горечи унижения, безысходности, бешеной обиды. Не могу оставаться на одном месте, так и буду, наверное, метаться всю ночь, пока не упаду от усталости. Или от ярости. Глаза застит пелена гнева. Ненавижу! Нет, даже этого чувства к нему у меня не осталось. Просто потому, что его больше нет, я теперь сама по себе. Я свободна от него и больше к нему не вернусь. Никогда не вернусь. Не позволю себя унижать. За страшное оскорбление не может быть прощения, только расплата, только отмщение.
Что мне делать, что? Чем затопить эту муку, чем затушить кричащее от боли сердце? Куда меня черт занес? В какую Тьмутаракань? Здесь-то меня Тимофей не найдет, даже не догадается искать. А лучше бы рвануть на край света, забыть обо всем и всех, и зажить совсем новой, другой жизнью.
Всё, автобус плавно затормозил, водитель объявил, что мы прибыли на последнюю станцию маршрута. Остававшийся в автобусе народ зашевелился, все, не спеша, потянулись к дверям, до конечной ехало, оказывается, не так мало пассажиров. Откуда-то вытаскивают сумки, пакеты, коробки, где они только помещались. Внеся сумятицу, в проходе застряли две бабульки с корзинами, обе пропускают друг друга вперед и никак не могут протиснуться. Проснулся и закапризничал малыш на руках у женщины. Девушка вытащила из сумки маленькую пушистую собачку, пока ехали, я ее и не заметила. Вот куплю себе собачку, которая будет меня преданно любить, а не унижать и использовать. Куда я приехала, это какой-то городок? Скорей бы все вышли и выпустили меня на волю!
- Девушка, приехали, пора выходить, - поторопил меня водитель.
- Да, спасибо, уже выхожу.
Подхватила свою дорожную сумку и сделала шаг в неизвестность. Спрыгнула с последней ступеньки, а дальше куда? Уже совсем стемнело, насколько темно может быть в белые ночи, рядом с автобусной остановкой тусклым светом горят несколько фонарей. За ними высятся какие-то деревья, сосны, что ли. По крайней мере, пахнет хвоей, но сегодня даже этот любимый запах не может успокоить мою мятущуюся душу. Теплынь, не чувствуется ни малейшего дуновения ветерка. Справа зазывно светит огнями длинный дом, у него два одинаковых крыла, а посередине между ними небольшой корпус. Вымощенная плиткой дорожка ведет прямо к этому зданию.
