Херитидж тоже заметил его и приветливо взмахнул рукой. Несмотря на охватившую Диксона досаду, он не смог не признать, что накануне вечером неверно оценил физическую подготовку своего критика. Сейчас Херитидж со здоровым румянцем на щеках широко и энергично шагал по тропе, его расстегнутую куртку и спутанную шевелюру трепал ветер, и вообще, он казался куда более спортивным и сильным, чем в курительной комнате гостиницы. Похоже, и настроение его тоже изменилось с желчного на дружелюбное, поскольку он был явно рад снова увидеть Диксона.
– Добрый день! – воскликнул он, подходя ближе. – Как хорошо, что я снова повстречал вас! Вчера вечером вы, должно быть, подумали, что я довольно наглый щенок, не так ли?
– Было такое, – сухо ответил Диксон.
– Что ж, тогда я хочу перед вами извиниться. Бог знает, чего это мне взбрело в голову прочитать вам курс лекций по повышению читательской квалификации. Возможно, я и не согласен с вами, но каждый человек имеет право на собственные взгляды, и с моей стороны было ужасно невежливо читать вам нравоучения.
Будучи по природе человеком отходчивым, мистер Макканн был рад принять эти извинения.
– Все в порядке, забудем это, – сказал он. – Но мне хотелось бы узнать, как вы оказались здесь, вдалеке от дороги?
– Каприз, чистый каприз путешественника, – было ему ответом. – Мне понравился вид этого скального выступа в никуда.
– И мне тоже. Я даже подумал, что есть что-то восхитительно красивое в этом треугольном полуострове позади двух округлых холмов и с деревней в низине.
– Хм, вы открываетесь для меня с новой стороны, – усмехнулся Херитидж. – Похоже, вы одержимы ландшафтами определенной формы. Вы знакомы с работами Зигмунда Фрейда?
Диксон покачал головой.
– Ну, какой-то странный комплекс у вас все-таки есть. Интересно только, как его истолковать. Мыс, лес, две реки, между ними влажная низина… Вы были когда-нибудь влюблены, мистер Канкан?
Мистер Макканн был шокирован. Слово «любовь» в его кругах можно было услышать только из уст священника у одра умирающего больного: что-нибудь вроде «возлюбленное чадо мое, упокойся с миром».
– Я женат уже тридцать лет, – поспешил сказать он.
– Это тут ни при чем, – отмахнулся Херитидж. – Возможно, этот ландшафт пробуждает в вас воспоминания о безответной любви: последний взгляд на отказавшую вам леди – на речном берегу, с водой с трех сторон… Или что-то подобное могло случиться с вашим предком, хотя вы и не похожи на плод отвергнутой любви. Скорее всего, когда-то давным-давно какой-то мерзкий старый Канкан нашел себе прибежище в таком вот месте. Оно снится вам по ночам?
– Не сказал бы.
– А вот мне снится. Странно, что у меня такой же комплекс, как и у вас. Как только сегодня утром я заметил на карте этот мыс Крув, я подумал: это именно то, что я так долго искал! А когда увидел его воочию, то чуть не закричал. Я редко вижу сны, но уж когда вижу – то почти всегда это место. Странно, не правда ли?
Мистер Макканн был тронут его доверительным тоном и этим внезапным проявлением романтизма.
– Может быть, это вы влюблены, – смело заметил он.
– Я не подвержен обычным сантиментам, – возразил поэт. – Такое объяснение подходит вашему случаю, а не моему. В глубине же моего личного комплекса наверняка скрыто что-то ужасное – какое-то мрачное старинное преступление, вопиющее к нам из глубины веков. Видите ли, это место вызывает у меня не восторг, а страх!
