Значит, всё-таки вызов. Но что если вызов не красхов. Сбой в заклинании? Я не знал ответов.
Итак, горный город, одержимые, ритуал вызова, маги при князе и чародей Аганьер, наконец, сам князь… Кого или что в этом списке следует вычеркнуть или добавить?
Дверь в «Счастливую подкову» была распахнула настежь. Мысленно попросив Всевеликого, чтобы все купцы были в сборе, я переступил порог.
Беранель выслушал мои обещания спасти его и нераспроданный товар с кислой ухмылкой и вяло протянул:
– Парень, я был о тебе лучшего мнения.
Я мысленно пересчитал всех его родственников до пятидесятого колена, но не почувствовал облегчения.
Торговец специями – южанин – рассмеялся мне в лицо и поинтересовался:
– Она хоть красивая?
– Кто красивая, – не понял я.
– Девица, ради которой ты так распинаешься. Настоящий мужчина никогда не унизится до попрошайничества. Разве что под влиянием женских чар.
Тьфу, чтоб вас! Я зло хлопнул дверью «Подковы» и собрался к Нюке – «порадовать» её. Но вовремя вспомнил о Втором маге. Иногда следует делиться с людьми не только радостями…
Я взбежал по ступенькам на второй этаж, забарабанил в запертую дверь. Тихо. Он там жив?
– Господин просил его не беспокоить по пустякам.
Я обернулся на девичий голосок. Молоденькая симпатичная служанка спускалась сверху с тазом грязного белья.
– Но у меня срочное дело! – пробормотал я.
Всевеликий, перед кем я оправдываюсь? Как она повлияет на хитрого старикана?
– Господин просил обращаться к нему только при одном условии, если вы исполните его задание, – возразила девица.
– Вот старая сволочь! – плюнул я и рванул обратно к Нюке.
Едва не сбивая с ног прохожих, я мчался по грязным мостовым Нитереса к озеру. Дремавшие весь день на вершинах гор тучи жирели и чернели. Поднимающийся ветер норовил надуть в глаза пыли.
С чего это мэтр самоустранился от расследования? Это свидетельствовало только об одном:
Он. Знает. Причину. Землетрясения. И. Знает. Кто. Призвал. Красхов.
И боится его!
Он знает. Мне отчётливо вспомнилось соединение наших сознаний, когда он делился воспоминаниями о пути через горы.
Я чувствовал его мысли только в первые мгновения слияния. Потом он просто делился увиденным. Что было в мыслях? Присосавшегося к власти стрика ненавидят в Ордене. Но тогда бы его просто тихонько шлёпнули, не стали устраивать представление. Либо сынок постарался, либо дышащие в затылок коллеги.
А, может, он сам всё подстроил? Вряд ли. Какая в том выгода? Побыть героем, спасти город, упрочнить свой статус? В отсутствие свидетелей из Ордена неразумно.
Я успел на набережную, когда там была всего одна группка детей, довольно распихивающих по карманам заработанные монетки. Горгулья вытянулась на ветке, положив голову на передние лапы, и смотрела на озеро. Если не брать в расчёт крылья – её можно было принять за очень крупную кошку с собачьей головой. То ещё зрелище…
Я кивнул детям и, подойдя к Нюке, привстал на цыпочки:
– Ты сама знала кого-нибудь из горожан? – зашептал я в заострённое пушистое ушко.
– Нет, – удивилась она.
– А Ланвис Ардан знает?
– Возможно. Он очень стар.
– Он тебе ничего не рассказывал? – я продолжал допытываться.
– До путешествия я его почти не видела, – призналась она, подцепив когтем старую слезающую кору. – Меня воспитывал орденский книгочтей, то есть архивариус по-вашему. Я была библиотечной работницей. Знала лишь немногих, и Ардан в их число не входил. После смерти книгочтея меня никто не мог удержать среди пыльных томов. Вот тогда-то я успела надоесть всей резиденции и лично познакомиться с Арданом. Долго терпеть моё общество он не стал, решил сдать своему другу, большому любителю экзотических зверюшек, – фыркнула она.
