– Радость моя, я не маг. И никогда им не стану, не обольщайся, – пробормотала я, не найдя подходящих слов благодарности за её старания.
В который раз горгулья оказалась права. Зависть берёт, насколько скотина умная! Недовольные вначале купцы и их слуги как-то необычно быстро успокоились. Некоторые даже начали притопывать и покачиваться в такт мелодии. Мне и саму захотелось маршировать, правда, на праздничном параде, а не перед реальной битвой.
От волнения я не мог усидеть на месте, начал прохаживаться по общему залу, пока Беранель не рявкнул раздраженно:
– Не мельтеши!
Пришлось взять себя в руки. Расположившись на лестнице между первым и вторым этажами, я, по выражению Нюки, «приготовился обозревать окрестности». И к своему позору заснул. Липкое покрывало сновидений успело плотно укутать мои невнушительные плечи, как что-то загрохотало. Я подскочил. Сердце в груди загудело громче набата.
– Стоять, кролики перепуганные! – заклокотала из-под потолка Нюка отпрянувшим от окон людям.
Оказывается, всего лишь задремавший жрец Всевеликого свалился со стула. Специально или нет, некогда выяснять. Разозлившись больше на себя, чем на него, я отправил служителя в кладовку под лестницей и пригрозил запереть, если тот ещё раз покажется мне на глаза.
Дабы не растерять остатки купеческого уважения, я поспешил отрабатывать обещанный гонорар, выглядывая в окна, заодно проверяя магические маячки: не потухли ли, не разрядились? Пока всё было в порядке.
– Может, в городе ещё есть чужаки, и твои одержимые заявятся к ним? Нас для них слишком много, – предположил сине-малиновый. В глубине души я на это тоже очень надеялся. Но сердце подсказывало – к нам и только к нам!
С небольшими передышками, мы дотянули до четырёх утра. Вот тогда-то оно и началось.
Бушевавшая всю ночь гроза умерила ярость, нехотя, поползла за горы, чтобы оттуда, неудовлетворённо ворча, грозить Нитересу костлявыми пальцами молний. Ветер тоже стих, успокоился. Защитники «Подковы» некстати расслабились…
И тут стекло среднего окна в общем зале разлетелось мелкой крошкой. Выворачиваемая ударом чудовищной силы, на стол рухнула рама. В образовавшийся проход один за другим хлынули красхи. Четыре, пять… Восемь! Как их проглядели? Откуда их столько, пожелавших дармовой молодости?
Выпустив в мир давно заготовленные заклинания, я почувствовал, как в ужасе застыли на своих позициях измотанные ожиданием люди, как затряслись их тела, затёкшие в неудобных позах. Срочно что-то предпринять, дабы вывести бедняг из ступора. Перебьют же, как кроликов перед княжеским приёмом!
– Играйте! – зло рявкнул я на притихших музыкантов. – Играйте, трусы, чтобы вокруг не происходило!
Красхи в чёрных плащах, с бледными бескровными лицами, с горящими нечеловеческим красным огнём глазами, напали на купцов… Вернее, на приготовленных мною несколько мгновений назад призраков. Это было всё, на что я был способен: на пару минут создать подобия людей, даже тёплых и плотных на ощупь… Но этого хватило спрятавшимся за стойкой и столами защитникам, чтобы метнуть в красхов отравленные ножи.
Я хорошо помнил слова Нюки: «Если погибнет одержимый тогда, когда в нём находится глубинный дух, погибнет и дух…» Оставалось проверить это.
Двое упали сразу. Остальные, похоже, нарядились более основательно. Маленькие ножи застряли в их одежде, либо отскочили от металлических нашивок. Что ж, для такого случая у нас припасено ещё кое-что.
