Шапочка слухаря выпадает из ослабевших рук. Но главное дело сделано. Сарендина, наконец, отважилась и попросила помощи после стольких лет мучений. Ей не отказали. Это здорово, если бы не было так больно!
Скоро её выкинет в неприветливый мрак маленькой квартиры с обшарпанными стенами, с небритой рожей не её мужа, визгливыми, вечно чем-то недовольными соседями… На этот раз пытка будет продолжаться недолго. Снова грянет буря. А в бурю она уже будет дома.
Потом, наверно, приедет кто-нибудь из Охотничьей Вольницы, и страх отступит, спрячется в потаённые закоулки души до новой непогоды.
Скоро, совсем скоро она поделится с миром своим новым детищем! Нет, об этом она думать не станет. Нельзя прекрасное связывать с этой болью. Ни на минуту. Зато она воплотит мечту – её и обожаемого Шена.
Когда же случится, наконец, этот переход? Терпеть невыносимо! Хочется кричать. Но тогда она разбудит сестру, и станет ещё хуже. Выслушивать её брюзжание? Нет, только не это!
Ветер заунывно воет за окнами. Ветви черешни сиротливо скребутся о стены, тоже требуя толики жалости. Им холодно. Им одиноко. Как и ей.
Вот, кажется, всё. Привычный мир тает перед глазами. И ветер словно пронизывает стены, унося её туда, куда открыты двери, пожалуй, только магам-ключникам. И ещё ей.
* * *
– Ванитар, тебя в Вольницу вызывают!
Беспощадная, как целый отряд кредиторов, ворвалась в сны Нюка. Стянув тёплое шерстяное одеяло, она выкинула меня в колючий холод предрассветного сумрака.
Зябко поёжившись, я сел на кровати, обняв себя за плечи. Опять непогода. Когда же дождь выплачется вволю, а зарёванное хмурое небо очистится от облаков? Очаровавший меня меньше десятка дней назад город переменился за один мимолётный вечер, став внезапно чужим и унылым. Лужи глубокие и бескрайние, как южные моря, затопили улицы. Почва так напиталась влагой, что стоило ступить шаг с мощёной дорожки, как нога норовила утонуть в грязи по щиколотку.
– Одевайся! – продолжала командовать напарница, барабаня когтями по спинке кровати. – Ньего за тобой практиканта присылал. Говорил, срочно. Я ему поклялась, что через двадцать минут мы будем на месте.
Ньего?! Я оделся быстрее, чем моя помощница успела зевнуть. Вспомнил, наконец! Я уж думал, после детского сада Главный разуверился во мне, позабыл о новобранце. Снабдил шестью фолиантами законов для простых людей и магов, облагодетельствовал книгами заклинаний и выкинул из головы иногороднего мальчишку. Я же ежедневно бегал в Вольницу, перезнакомился почти со всеми охотниками и их помощниками, вытянул кучу информации про будущего напарника…
Я хоть солидно выгляжу? Застегнувшись на все пуговицы, я заглянул в мутное зеркало. Охотник из меня примечательный! Я высокий, худой. Лицо, кажется, симпатичное. Нос, правда, чуть длинноват, но девицам нравится. Глаза серые, больше девичьи, чем мужские. Придётся тренировать пронзительный взгляд, как у Главного Охотника, чтобы уважали и боялись.
Но самое броское – мои волосы цвета перезрелой малины. Ещё в юности я с подружкой поссорился. За это она на прощание чары наложила. Сам я их снять не в силах – не знаком с данной областью магии. Другим жаловаться недосуг. Даже к учителю за помощью идти постыдился, отшучивался от его расспросов. Вначале оставил на память о несостоявшейся любви. Потом привык и перестал обращать внимания. А теперь и Нюка отговаривает что-то менять.
