– Ты видел бабулю?
– Да, видел.
– И что скажешь?
– Ничего хорошего. Изверги. Вся комната в крови…
– Их до сих пор не нашли?
– Ну-у-у, – тянет Андерс, – наш бургомистр отдал приказ найти виновного…
– И?..
– Пока не нашли.
– Вот как? Плохо ищут?
– Ты же знаешь, как мы тут живём, – усмехается Андерс, – вся надежда на самих себя. Стражи для порядка похлопотали у трупа… Прости.
– Ничего страшного. Дальше что?
– Походили, искали свидетелей. Твоя бабка в глуши жила… Сама понимаешь, какие там свидетели… Никого не нашли.
– Значит, на том и бросили. Никого не нашли? Или просто не хотели искать.
Я сжимаю пальцами подоконник, намереваясь нанести визит нынешнему бургомистру. Кстати, кто сейчас сидит в градоправителях?..
– Кто сейчас бургомистр?
– Тот же, Ганс Петерсен.
– Боров, наверное, весь жиром заплыл?
– Ты даже не представляешь насколько… Что ты собираешься делать? Бабулю уже похоронили. Тебя не стали дожидаться.
– Я хочу осмотреть дом бабули. Надеюсь, мародёры не успели ничем поживиться.
Андерс вдруг хмурится и отрицательно машет головой.
– Нет, ты что… Туда никто и носа не сунет. Говорят…
– Что говорят?
– Да так, ерунда.
– Ну уж нет. Договаривай, если начал.
– Местные говорят, что это не люди так бабулю покромсали. А волки… Говорят, оборотни Шварцвальда вновь вернулись в наши края.
Я застываю на месте, сразу вспоминая бабушкины сказки о людях, способных перекидываться в огромных волков. Говорят, увидев такого, ни за что не спутаешь его с обыкновенным волком. Я усмехаюсь, стараясь не давать детским страшилкам овладеть мной, заставив бояться даже собственной тени. Но против воли взгляд устремляется в лес. Тишина. Темнота. Когтистые лапы ступают мягко по холодной земле. Густая шерсть встаёт дыбом, когда огромный волк, воздев узкую морду кверху, воет на луну…
Я пытаюсь отделать от видения решительным кивком головы. Видение разбивается на мелкие осколки, блестящими звонкими каплями осыпается вниз, к моим ногам. Но часть из них цепляется за одежду, чтобы, уличив подходящий момент, вновь коснуться краешка сознания.
– Надо проведать домик бабули. До наступления темноты. Сегодня же.
– Зачем торопиться?
– Думаешь, у меня так много времени? Мне есть чем заняться в Аугсбурге…
Андерс окидывает меня взглядом с головы до ног.
– Не все поверили слухам, что Аманда Штерн это и есть та самая Красная Шапочка… Но после твоего письма все сомнения развеялись. Бабуля была рада за тебя. Она два дня ходила с твоим письмом, хвастаясь каждому встречному…
На мгновение моё горло перехватывает, но я вдыхаю воздух поглубже.
– Два дня, да?
– Да. А на третий день к ней должен был заехать кто-то из местных. Вроде молочник, отвезти сыра и молока. Он её и нашёл…
– Я поеду туда сейчас же. Только соберусь в дорогу.
Андерс отрицательно качает головой:
– Это слишком опасно.
– Вот как? Скажи ещё, что никто из местных туда не сунется.
– Так и есть.
– Трусливые шавки.
Я отсылаю Андерса прочь и переодеваюсь в костюм для прогулок: платье более простое, из тёмно-коричневой шерсти, серый широкий пояс и добротный плащ. Мне не нравится то, что я вижу в зеркале: слишком уныло. Ни одного яркого пятна. Радует лишь то, что под платьем простушки волнительное кружево алеет красным. Я бы не выжила в этом царстве серости и уныния без живительного цвета.
Андерс слоняется на первом этаже и пытается отговорить меня ехать к домику бабули.
– Меня очень долго здесь не было. Я обязана побывать у бабули. Во что бы то ни стало.
