– Мы бродячие певцы, – гордо сказал он.
– Певцы? А где же ваши музыкальные инструменты?
– Они нам ни к чему. Мы поем так. Тот, кто хорошо умеет петь, тому музыкальные инструменты не нужны.
– Гм, – осклабился дэв. – Тогда докажите, что вы не побродяжки. Спойте!
– Ничего не может быть легче, – ответил Христиан.
Хантер только удивленно таращил глаза. Все же у него хватило благоразумия сделать вид, будто все происходит так, как и должно быть. На всякий случай он прикинул, что, если дэвы начнут орудовать дубинами, он наверняка успеет вонзить свою дагу в живот тому из них, который стоит ближе.
Христиан выставил вперед правую ногу, заложил руки за спину и задумчиво опустил голову. Видимо, в этой позе, по его мнению, петь было легче всего.
– Песня о королевских подземельях! – объявил Христиан.
– А почему твой товарищ не хочет петь? – спросил дэв.
– Ему сегодня нельзя, – не моргнув глазом объяснил мальчик. – У него голос… гм… в переломной фазе. Если он запоет раньше полуночи, то может его потерять вовсе. А потеря голоса для бродячего певца, сами понимаете, страшное несчастье.
– Хорошо, – кивнул дэв. – Пой.
– Итак, песня о королевских подземельях… Вам медленно петь или скороговоркой?
Стражи порядка переглянулись. Дэв с шевроном сказал:
– Конечно, медленно.
– Прекрасно. Значит, песня о королевских подземельях… Да, чуть не забыл… Вы желаете услышать полный вариант или вам будет достаточно вступления?
Уши у дэвов побелели. Кажется, они начали выходить из себя.
– Спой вступление для начала, – прорычал тот, который был с шевроном.
– Да, так вот, песня…
– О королевских подземельях! – гаркнул дэв с шевроном. – Пой, скотина, а то я тебе голову проломлю.
Хантер незаметно сделал к нему полшага. Рука охотника уже лежала на рукояти даги. Христиан сделал ему едва заметный жест и слегка помотал головой.
– Терпение, терпение, – успокаивающим тоном сказал он дэвам. – Служенье муз не терпит суеты. Я приступаю. Итак…
– Если ты сейчас же не запоешь, – очень спокойно промолвил дэв, – мы, за издевательство над представителями власти переломаем тебе руки и ноги, а потом обмажем смолой, обваляем в перьях и кинем тебя на съедение обитающему в пещере недалеко от города кракозябру.
– Ой, – сказал Христиан. – Ну хорошо, я приступаю. Итак, песня о королевских подземельях.
Дэвы издали звук, напоминающий вой, и синхронно подняли дубины.
И тут Христиан запел. Песня была грустная, что называется «жалисная». Он пел о подземельях, в которых, прикованные ржавыми цепями к холодным, осклизлым стенам, сидят узники, о мрачных их думах, об их тоске по дому и свободе, об их преступлениях и муках совести, о безжалостных тюремщиках, о тех, кто и думать-то забыл об узниках, считая их погибшими. Он пел так, что заслушался даже Хантер, не говоря уже о дэвах.
А потом, когда прозвучала последняя строфа, он некоторое время стоял с закрытыми глазами, словно чего-то ожидая.
– Неплохо, совсем неплохо, – промолвил дэв с шевроном. – А я думал, ты над нами издеваешься… ладно, черт с вами, похоже, вы и в самом деле не побродяжки. Те умеют только клянчить, тащить, что плохо лежит, да еще колдовать, причем так неумело, что от этого один только вред. Проходите.
Дэвы освободили дорогу.
Когда Хантер и Христиан прошли мимо них, один из дэвов сказал:
– Только обязательно на ночь устройтесь в гостиницу. Этой ночью на улице находиться не рекомендуется. Сегодня все колдуны-любители будут показывать, на что они способны. Идиоты! Сегодня в городе небезопасно.
