– Она бесподобна, правда?
– Не то слово, – морщусь я, рассматривая воткнутое в ногу перо.
– Ой, я совершенно забыл о твоей ране. Как ты? – осматривает он ногу, – Рана не глубокая, считай, игла уколола.
С этими словами, он без церемоний вытаскивает любопытный предмет, вручая мне, и добавляя «на память». Рана и правда оказалась совершенно не глубокой, крови почти не было. Мы вышли из лабиринта, с трудом осилив забор, отойдя на безопасное расстояние (чему я был несказанно рад).
– Что это было? – наконец членораздельно смог выговорить я.
– Прости, думал, это безопасно. Очень хотелось тебе его показать.
– Его?
– Это Витар.
– Название птицы?
– Название в бестиарии мифического существа, которое выглядит как птица. Его перья очень опасны.
– Это я уже понял…
– Нам повезло, что отделались лишь маленьким уколом в ногу. Его перья способны перерезать не только дерево, но и железо, даже камень.
– И ты хотел показать мне именно его?!
– Я уже извинился. В следующий раз обещаю быть осмотрительнее, – непринужденно отвечает Винный.
– В следующий раз?! – приостанавливаюсь я, округляя глаза, – Да, меня уже два раза чуть не убили!
– Витар добродушное существо, он лишь оборонялся.
– Замечательно! – иронизирую я, прихрамывая.
– А в первый раз ты сам был виноват. Неопытному человеку нельзя подходить так близко к Гала.
– Серьезно?! То, что мы остались живы сегодня – это называется везением.
– Чего ты злишься? Ты ведь сам хотел, чтобы я показал.
– Я хотел, чтобы ты все рассказал!
– И ты бы счел меня ненормальным, как многие раньше! – недовольно выпалил он, затем осекаясь, – В смысле, как многие люди могли бы посчитать. Хочешь, я расскажу тебе все?
– Нет уж, с меня хватит! Я иду домой. На улице ночь. Не представляю, что сделает со мной мама.
– Могу пойти с тобой, и успокоить ее.
– Не нужно, – отрезаю я, впечатленный пережитыми приключениями.
– Я понял. Для тебя все это, – разводит он руками, – Слишком…
От нахлынувших, сдерживаемых эмоций, я не могу выговорить больше ни слова, продолжая хромать в направлении дома. Разумеется, необдуманные действия Артура злят и вырывают меня из привычной зоны стабильности и комфорта. И, лишь придя домой, выслушав причитания мамы о позднем возвращении и ответов на сотни вопросов «где именно я ударился ногой», оставшись наедине с собственными мыслями, осознал, что внутри проснулось и другое чувство. То, которого я ждал, возможно, всю жизнь – прикосновение к загадочному, потаенному, что делало меня не просто странноватым мальчиком, а хранителем чего-то большего, чем таинственность, особенным человеком. Приняв эти эмоции, я словно осознаю, что мир куда больше, чем рассказывают учителя, и я, лишь мошкара, осознавшая, что кружила в перевернутой банке.
Теперь чувство стыда от того, что обидел Артура, доверившего мне тайну, захлестывает с головы до ног. Припоминается его фраза, брошенная с обидой «счел меня ненормальным, как многие раньше». Ведь я не подумал, что он мог открываться кому-то ранее. Какой же я (как сказала сегодня мама) бестолковый! Другие ругательства мной применяются редко, в отличие от Артура, что чертыхается на каждом шагу школы.
