Охотник за истребителями. На «Аэрокобре» против асов Люфтваффе - страница 14

Прошло три недели, и на большой перемене меня вызвали в учительскую. Борис Николаевич, который исполнял обязанности директора школы, объявил мне, что решением педагогического совета меня переводят в девятый класс. Почему? Объяснили, что некоторые учителя знают меня еще по школе на 69-м участке и оценивают уровень моих знаний как низкий, несмотря на хорошие оценки за девятый класс. Я категорически не согласился с решением педсовета. Через несколько дней на уроке химии вызвала меня преподаватель Зоя Никитична к классной доске для объяснения пройденного материала. Чувствуя какой-то подвох, я сосредоточился, обдумывая, как лучше изложить свое объяснение, но тут же услышал, что я не знаю урока, и снова получил двойку. При этом преподавательница густо покраснела, уж очень очевидно все было. На следующий день опять вызывают меня в учительскую и объявляют, что я снова получил двойку, и на этот раз решение о моем переводе в девятый класс окончательное. Я решил уйти из этой школы и ходить в свою прежнюю, на 69-й участок. Там тоже был десятый класс, хотя ходить было далеко. Отец не стал возражать, только поинтересовался – а справишься? Я ответил твердо, что да!

В это время над городом и районами стали все чаще летать на малой высоте самолеты. Я прослышал, что на общественных началах работает инструктором в аэроклубе знакомый мне Николай Алексеев с городка Иванова. Полеты были агитационными, призывали молодежь в авиацию. Много парней и девчат записались в аэроклуб, в их числе был и я. Я боялся, что меня не возьмут в авиацию, ведь когда-то у меня было слабое сердце. Вызывал опасения и мой рост, я был очень длинный, а поговаривали, что в летчики берут только ребят среднего роста. Прошел медицинскую комиссию – приняли! Почему-то вспомнился первый мной увиденный самолет на Катаяме… Дух захватывало – неужели я могу стать летчиком?

Весной 1940 года в аэроклубе мы сдали зачеты по изучаемым теоретическим предметам и приступили к полетам. На всю жизнь запомнилось первое знакомство с самолетом. Не верилось, что я его могу трогать руками! Первое, о чем нас проинструктировали, – как сесть и вылезти из кабины. Второе, чему нас научили, – как правильно смотреть из кабины, чтобы точно определять расстояние до земли при посадке самолета. Оказалось, что нельзя было фокусировать взгляд на земле ни прямо перед собой, ни на линии горизонта, он должен был как бы скользить, бежать по поверхности на некотором расстоянии от носа самолета. И вот я в воздухе! Первый полет, у меня захватывает дух, а тут еще инструктор дает возможность подержаться за ручку управления, почувствовать, что самолет откликается на ее движения, слушается. Я буду летать!!!

Свободного времени у меня совсем не стало, было отложено в сторону даже радиолюбительство. Надо было успевать на полеты и не отставать в школе. Летом начались выпускные экзамены в школе и одновременно в аэроклубе. Ранним утром я ехал на Катаяму и выполнял полеты. После возвращался поездом на 36-й участок, бегом бежал пять километров в гору, торопясь в школу на сдачу экзаменов, по дороге в уме повторяя учебный материал. В это время вышло постановление правительства о призыве в армию молодежи, закончившей среднюю школу, с 18 лет. До этого призыв в армию был с 21 года. И мы, большая группа ребят из города Грозного, окончивших аэроклуб, пошли, как говорится у Максима Горького, в люди – в военную летную школу…