…Они с Патриком остановились возле больших деревянных ворот. Такие и тараном не сразу возьмешь – древние, но крепкие, основательные.
Наставник дважды стукнул железным кольцом по железной же пластине, выдержал паузу – и ударил еще два раза. Послышалась возня, смотровое окошко отворилось, в просвете показалась подсвеченная огнем факела, покрытая коростой физиономия Броди – смотрителя внутреннего двора. С самого своего появления в логове Охотников Дарт испытывал неприязнь к этому типу, но не мог назвать ни одной внятной причины ее появления. Разве что настораживал странный, едва уловимый запах, исходящий от смотрителя. Запах болезни или запущенного тела. Как бы то ни было, но всякий раз, когда обстоятельства сводили его с Броди, Дарт старался сократить общение до минимума и сбегал, едва найдя повод. С тех пор как Дарт стал полноправным учеником и чистка конюшен перестала входить в число его повседневных обязанностей, количество встреч значительно сократилось.
Лязгнули петли, дверь отворилась. Проход был достаточно высоким, чтобы в него без труда прошла лошадь, но не всадник верхом. На пороге Тат-Хилла спешиваться приходилось многим солидным персонам.
– Долго вы, – по обыкновению проворчал Броди и тяжело вздохнул, будто для того чтобы открыть дверь, поднял вековой камень да так и продолжал держать его на плечах, не придумав, куда же положить. Факел в его руке неимоверно чадил.
Патрик оставил ворчание без внимания, широким торопливым шагом пересек внутренний двор. Ноздри Дарта защекотал аромат свежего хлеба, жареного мяса и запеченной кукурузы с маслом. Желудок откликнулся напористым урчанием. Отчего-то разом навалилась усталость, а лицо и грудь отозвались ноющей болью. Наверняка завтра все эти ушибы и царапины напомнят о себе «приятной» ломотой в теле, а рожа опухнет и отечет.
Внутренний двор логова Охотников был застроен множеством всевозможных сооружений: конюшни слева, амбар справа, чуть поодаль – кузница, окруженная грохотом молотков. Рядом с кузницей – алхимическая лаборатория и небольшой специализированный цех. Вдоль стены – технические склады, на заднем дворе – тренировочные площадки. Но основное пространство было отдано на откуп Цитадели и Академии, двум массивным каменным зданиям, соединенным между собой узким переходом. В Цитадели размещались жилые комнаты, трапезная, залы Большого и Малого совета, оружейная и сокровищница. Лишь став учеником, Дарт получил в Цитадели собственную комнату, хоть, в общем, она оказалась немногим больше Комнаты для размышлений, где запирали непослушных мальчишек, чтобы те наедине с собой, в темноте и тишине поразмыслили над своим поведением. Дарт так часто «размышлял над поведением», что успел на ощупь выучить каждую выщерблину тесной комнатушки. Он до сих пор не мог взять в толк: как же его все-таки одобрили в ученики? Во время занятий и тренировок по меньшей мере семеро из одиннадцати наставников сотрясали воздух угрозами никогда не доверить неучу и забияке ничего более ответственного, чем мытье ночных горшков.
В Академии постоянно проживали подмастерья. Здесь было несколько общих комнат, одна на всех столовая, одна на всех библиотека, где, кроме множества книг, обитало несметное количество пауков и мышей. Послушники, обучившиеся грамоте, скрипели перьями, переписывая старые пергаменты. Остальные занимались уборкой и чисткой, которым конца и края нет. Дарту редко доверяли работу писчего, хоть он обучился грамоте быстрее остальных и был на хорошем счету у скупого на похвалы наставника Тобиаса. Правда, лишь до тех пор, пока однажды не сцепился с ним в словесной перепалке. И причина-то пустяковая: наставник пытался внушить послушникам мысль об умеренности в потреблении пищи и говорил, что им следует сосредоточиться на многочасовых изнурительных тренировках. Как с оружием, так и с пером. Все бы ничего, но сам Тобиас при относительно небольшом росте весил явно больше центнера, что в понимании Дарта никак не вязалось с умеренностью. Об этом он, не подумав, и сообщил наставнику.
