Но сейчас ему нужно было вспомнить о том, что было до того, как он здесь оказался. Что было тогда, когда его жизнь наконец-то сняли с паузы, на которую некогда поставили в детском доме.
Так что он достал свой мобильник, нашёл номер в контактах и нажал на кнопку вызова. Писать – дело, конечно, хорошее. Но охотник прекрасно знал, что звонок хоть и был испытанием для современного человека, но всё же нёс в себе что-то большее, чем просто сухие буквы.
Хотя у Хантер, например, получалось писать так живо, что он будто бы слышал её голос у себя в голове. Наверное, это потому, что у Хантер всё получалось особенно живо.
Раздались гудки. Долго они не продлились – после второго или третьего на звонок ответили:
– Алло? – Дик приподнял уголки губ. Звонить он не особо любил, но звук голоса Мюриэль Бейкер того стоил.
– Привет, – он мог поклясться, что услышал чужую улыбку. – Это я.
– Привет, – и правда, улыбка. – Как ты там?
– Лучше всех, – бодро ответил охотник. Раздался смешок, ему очевидно не поверили – но нарушить традицию он не мог. Так Дик отвечал на все звонки тревожащегося за него опекуна, когда ему пришлось переехать в общежитие при Академии. – Нет, правда, всё хорошо. Извини, что так поздно звоню – в смысле, и вечер уже, да и по поводу праздника… Я правда хотел вырваться. Не получилось.
– Да ничего страшного, – где-то на заднем плане вжикнула молния сумки. Дик чуть прищурился. – Всё хорошо, дорогой, даже не переживай по этому поводу. Скоро мы всё равно сможем видеться чаще.
– В смысле? – не понял Хантер. – Приедешь к кому-то погостить?
– Лучше, – голос в трубке был бесплотным, но охотник мог бы поклясться, что у его обладательницы хитро горят глаза. – Я перееду в город. Мои старики, – снова звук молнии, теперь уже явственнее, – недавно умерли.
Дик промолчал. Может, со стороны это показалось бы невежливым, но ему было прекрасно известно о том, как родители относились к его будущему опекуну – между ними давно не было никаких тёплых отношений. Да и вообще никаких отношений не было: оттого Мюриэль так хотелось создать собственную семью, где царили бы мир и гармония. Так что особых сожалений по поводу смерти тех, кто формально мог бы стать ему бабушкой и дедушкой, у него не было. Зато его волновал другой вопрос:
– А как же ферма?
– Ой, – вздох заставил Дика вздрогнуть – он прозвучал как-то по-старчески. Холод прошёл по его спине: Мюриэль было под шестьдесят, но она казалась ему вечно молодой. И вот эти нотки, которые парень иногда улавливал, каждый раз заставляли его замереть. Вспомнить о том, с какой страшной скоростью летит время. – Ну, мне уже тяжеловато там за всем смотреть. Да и содержать ферму особо не на что, – голос вновь помолодел, но неприятное ощущение где-то под кожей у парня осталось. – С тех пор, как умер Роберт, я вообще почти не видела смысла оставаться тут. Но деваться было некуда. А теперь есть. А ферма, – шум ткани, будто что-то вытаскивали из сумки, – ферма никуда не денется. Можешь туда приезжать, если захочешь. Думаю, на Рождество мы устроим там общий сбор, как раньше. И Хантер с Гейбом зови обязательно.
– Кто там остался? – приподнял брови Дик.
– Я отдала её Стелле и Тревору. В качестве подарка на свадьбу. Мы совсем недавно закончили оформлять документы… А они обещали присылать мне молоко и яйца.
– На одних яйцах…
– Успокойся, дорогой, – раздался смех, совсем молодой, и охотника немного отпустило. – Всё хорошо. Они помогают мне. Вы все помогаете. Вы хоть думаете о том, куда мне тратить всё, что вы присылаете? – Мюриэль, очевидно, шутливо нахмурилась. – Сбавьте темп, не хочу оказаться старушкой, которая спала на матрасе, набитом деньгами.
