Охотники за нацистами - страница 39



Позже Хёсс сообщил Голденсону, что эти цифры Эйхман сообщал Гиммлеру и, возможно, они «несколько завышены».[175] Они и в самом деле кажутся преувеличенными, хотя реальные итоги деятельности Освенцима, которые, по нынешним подсчетам, оцениваются примерно в 1,1–1,3 миллиона жертв,[176] тоже потрясают воображение. В любом случае, когда Хёсс давал показания перед Международным военным трибуналом, он назвал именно эти цифры, поразив всех, включая верхушку нацистов на скамье подсудимых. Ганс Франк сказал потом американскому психиатру Г. М. Гилберту: «Это был худший момент процесса – слышать, как кто-то хладнокровно заявляет о том, что отправил на тот свет два с половиной миллиона людей. Об этом люди будут говорить и через тысячу лет».[177]

То, как Хёсс рассказывал о методичном выполнении приказов по превращению Освенцима в высокоэффективную фабрику смерти, тоже приводило слушателей в ужас. Несомненно, он понимал, к чему ведут приказы командования. В своем признании он заявил: «Окончательное решение еврейского вопроса подразумевало полное уничтожение евреев по всей Европе».[178]

Он рассказывал, как проверял работу новых газовых камер: «Требовалось от 3 до 15 минут, в зависимости от климатических условий, чтобы убить людей. Когда прекращались крики, это означало, что они мертвы». С очевидной гордостью он рассказывал о четырех «улучшенных» газовых камерах в Освенциме, которые могли вместить две тысячи человек зараз, в отличие от старых в Треблинке, куда помещалось не более двух сотен.

Другое «улучшение» по сравнению с Треблинкой заключалось в том, что жертвы в Освенциме не знали о скорой смерти. «Мы пытались дурачить их, уверяя, что предстоит процесс дезинсекции». Однако он признавал, что не всегда удавалось препятствовать слухам, поскольку «грязное смрадное зловоние от горящих тел окутывало весь регион, и жители понимали, что в Освенциме опять идут казни».

Сам Хёсс в Нюрнберге был только свидетелем, поскольку американцы посчитали, что он сумеет предоставить доказательства против главных нацистов. В качестве «экстраординарного решения»,[179] по выражению генерала Тейлора, адвокат Эрнста Кальтенбруннера, начальника Главного управления имперской безопасности СС, решил заявить Хёсса как свидетеля защиты. Адвокат хотел, чтобы Хёсс подтвердил: Кальтенбруннер, хоть и отвечал в целом за деятельность машины террора и массовых убийств, в Освенциме никогда не бывал. Хёсс поручился за это, заодно сообщил ряд других незначительных сведений. Однако в целом его показания лишь усугубили положение Кальтенбруннера и прочих подсудимых.

Уитни Харрис считал, что благодаря своей деятельности в Освенциме Хёсс стал «величайшим убийцей в истории». Казалось, он не испытывает никаких эмоций. «Лишенный всяческих моральных принципов, он не видел разницы между приказом убивать людей и распоряжением валить деревья»,[180] – добавлял Харрис.

Два психиатра от армии США, по отдельности беседовавшие с Хёссом в Нюрнберге, чтобы составить описание его личности, пришли к тому же заключению. Во время первой встречи Г. М. Гилберта поразил «спокойный, апатичный и будничный тон»[181] Хёсса. Когда психиатр попытался вывести его из себя вопросом, как можно было убить столько людей, бывший комендант ответил в чисто технической плоскости: «А в этом ничего сложного нет – вполне можно умертвить еще больше», и принялся объяснять математику убийства до десяти тысяч человек ежедневно: «Само уничтожение много времени не занимало. Две тысячи человек вполне можно убить за каких-то полчаса, но вот сжигание трупов занимало все остальное время».