Голод он может подавить, пока на нем еще держится кожаная одежда. Если не встретится дичь, он может поймать сурка, ящерицу или собрать сверчков прерий. Он знает все съедобные корни и семена. Если дать ему воду, он продолжит жить и бороться. И выберется из пустыни. Если нет воды, он будет лизать пулю или гладкий камень халцедон. Может разрезать толстый стебель кактуса или вскрыть внутренности убитого бизона, но в конце концов все равно умрет. Без воды, даже располагая изобильной пищей, он умрет. Ха! вы не знаете пустыню. Она ужасна. А в пустыне убивает жажда.
Неудивительно, что я был полон отчаяния. Я считал, что нахожусь посредине Хорнады, и знал, что никогда не доберусь до противоположного края без воды. Жажда уже мучила меня. Горло и язык распухли и высохли. Это сделали жажда и лихорадка. Свою долю внесла и пыль пустыни. Ужасная жажда уже грызла меня своими безжалостными клыками.
Я потерял всякое представление о маршруте, которым собирался следовать. Раньше проводником мне служили горы, но теперь они как будто были во всех направлениях. Меня ставили в тупик их бесчисленные вершины.
Я слышал об источнике к западу от нашего маршрута, Охо дель Муэрто. Иногда в этом источнике бывает вода. В других случаях, добравшись до него, путник обнаруживает, что источник пересох, и оставляет свои кости на его берегах. Так рассказывали в Сокорро.
Несколько минут я колебался, потом почти машинально потянул за повод и повернул лошадь на запад. Я поищу источник и, если не найду, продолжу движение к реке. Тем самым я отклоняюсь от своего маршрута, но я должен найти воду или умереть.
Я сидел в седле, ослабев, задыхаясь, и предоставил лошади самой выбирать путь. У меня уже не было сил, чтобы управлять ею.
Мы проехали много миль на запад, потому что направление мне подсказывало солнце. Неожиданно я вышел из оцепенения. Радостное зрелище предстало передо мной. Озеро! Озеро, сверкающее хрусталем! Я уверен, что видел его? Может, это мираж? Нет. У него слишком четкие, определенные очертания. Нет беловатой внешности, отличающей мираж. Нет! Это не мираж! Это вода!
Я непроизвольно вонзил шпоры в бока лошади, но она в этом не нуждалась. Она тоже увидела воду и с новой энергией поскакала к ней. И через мгновение вошла в воду по колени.
Я спрыгнул с седла. Едва не поднес воду к пересохшим губам, как заметил поведение лошади. Она не стала жадно пить, а стояла, с разочарованным видом мотая головой. Собака тоже не пила, но бегала вдоль берега и лаяла.
Я сразу понял, что это значит; но с упрямством, которое отказывается принять свидетельства органов чувств, поднес несколько капель к губам. Вода была соленой, она обжигала. Я должен был понять это, еще не доехав до озера, потому что проезжал через выступы соли, которые окружают озеро белым поясом. Но голова моя была в лихорадке, разум меня покинул.
Не было смысла оставаться на месте. Я снова забрался в седло и медленно поехал вдоль берега по полям сверкающей белой соли. Тут и там копыта лошади задевали за выбеленные кости животных, останки множества жертв. Это озеро правильно было названо – Лагуна дель Муэрте, Озеро Смерти.
Добравшись до южной оконечности озера, я снова направился на запад в надежде дойти до реки.
С этого момента и до того времени, как я оказался в совершенно ином окружении, у меня нет четких воспоминаний. Я помню отдельные случаи, не связанные друг с другом, но тем не менее реальные. Наряду с ними, были и другие картины, такие дикие и невероятные, что я могу их приписать только охватившему меня безумию. Однако некоторые их них тоже были реальны. Вероятно, временами из-за необычных колебаний мозга ко мне возвращался здравый смысл.
