Океан - страница 8

Порой события, происходящие в нашей жизни, пугают уже только тем, что мы ловим себя на мысли, что это уже где-то и когда-то было. Будто что-то мистическое, параллельно живущее где-то рядом, постоянно с нами соприкасается так, что в какие-то моменты нашей жизни нам открывается некая завеса, за которой можно увидеть будущее или что-то иное. Может сны, которые мы не помним наутро, или видения, что уже настораживают и не укладываются в разум. Но то, что он сейчас видел, было отчётливо, красочно и так реально – входящий во двор человек. Он даже знал, что испытывает, знал, что боль в ягодицах мешает ему передвигать ноги, а тело стянуто и дрожит, и он немного прихрамывал. Он всего лишь хотел пройти сквозь дворик, и уже находясь в его центре, понял, что он не один, что с четырех сторон наперерез ему уверенно шагают люди, решительные, натренированные. И даже если бы он был таким, как раньше, вряд ли что-либо могло измениться, и вряд ли он что-либо смог сделать с надвигающимися на него неизбежными событиями.

Во двор медленно въезжали две чёрные иномарки.

«Ну, вот, кажется и всё. Прощай, солнце, теперь только шкуру свою подороже продать».

Он расстегнул куртку до половины и быстрым уверенным движением сунул правую руку к внутреннему левому карману. Впереди шедшие затормозили, пригнулись и стали пытаться сделать то же самое, ища внутри курток свое оружие. Те, кто наступал сзади, бросились в галоп к центру. Человек вытащил руку из кармана раньше, чем бегущие на него люди, и вытянул руку вперед. На них смотрел черный блокнот, зажатый в кисти, а на него через мгновение три пистолета. Этот жест был бессмысленным, но мгновение растерянности, страха и испуга, причинённого своим врагам, придавало смелости и уверенности перед неизбежным. Он надеялся, что нервы кого-либо из надвигающихся спереди не выдержат, и раздастся выстрел, который ускорит приближение судьбы и избавит от мучений. Но те, что бежали сзади, были быстрее. Тело человека рухнуло на пыльный асфальт, и наступавшие стали мстить за секунды страха и унижения. Чёрный блокнот улетел далеко вперёд, и про него все забыли, упав, он раскрылся, из него выпала фотография и полетела, подхваченная ветром.

Он знал, что такое настоящая боль, и этой боли он испытал сполна, и та, другая боль, была сильнее, сильнее настолько, что эту он даже не почувствовал. Несколько ярких оглушительных вспышек улетали в небытие, освещали мир, представший в красках…

…Он шагал по покрытой инеем первых морозов траве. Осеннее солнце, прорываясь сквозь тучи, пыталось разогреть остывшую землю, которая уже чувствовала приближение зимы. Последние желтые, красные листья облетали с деревьев, оставляя их серыми, бесцветными и одинокими. При дыхании в воздух вырывались клубы пара. Он никогда здесь не был, но знал, куда зовет душа, куда несут его неутомимые ноги. Вот она – гора, за которой…обрыв…, а за ним … он. Океан. …

Кровь растекалась по пыльному асфальту.

– В наручники его.

– Да он готов.

– Не болтай, а делай! Приказы не обсуждаются. В багажник его.

Одна иномарка вкатила в центр дворика и затормозила. Раскрыли багажник и бросили туда обмякшее тело в наручниках. Машина рванула на выезд, где ждала другая иномарка с тонированными стёклами. Казалось бы, пора в путь, но произошла заминка. Вторая машина хотела первой выскочить из дворика, но потом передумала, как бы уступая первой, но оставляя слишком узкий проезд.