– Получается, я не любила Его, а Он – меня?
– Вы любили друг друга как люди, а не как души. Если ты точно можешь сказать себе, за что любишь, значит, это не любовь.
– Как же так? И что значит – настоящая любовь?
– Значит, что когда ты представляешь себе другого, то видишь только Свет. Ни один из вас не видит в другом Света, поэтому вы оба во тьме.
«Мягкость» ангела в этот момент стала еще и «теплой».
– Что же теперь будет с нами?
– Ты можешь быть в любом месте земли три дня, затем предстанешь перед Богом. С ним будет так же.
– Мы не встретимся больше вообще?
– Это известно только Богу. Если желаешь этой встречи, проси – и услышана будешь. Эти три дня я рядом.
«Теплота» и «мягкость» растворились в холодном моросящем дожде, накрывшем кладбище и старенькую церковь с полуразрушенным шпилем. Могильщик постучал лопатой по свежему холмику, соскреб грязь с сапог и поплелся к своей конуре, но на полпути, завидев в траве незабудку, остановился, сорвал цветок и вернулся к могиле. Она смотрела на старика с высоты в десять футов с неожиданной благодарностью, забытое чувство вдруг проснулось внутри, и Она заметила через грязную, штопанную-перештопанную одежду могильщика в области сердца свечение.
8
Он уселся на нок-рею. Восход, океанический простор, потрясающий вид.
– Знаковое место, – произнес расположившийся по соседству «мягкий».
– Ты о рее или об океане? – поинтересовался Он.
– Я об этом, – и ангел ткнул Его в центр того, что Он, вернее, его душа, представлял собой сейчас.
– А что там?
– Искра Божья, именно она находит в другом такую же искру, и тогда возникает настоящая любовь.
– Намекаешь на то, что я не разглядел ее в Ней?
– Ага, тело помешало, смотреть надо было внутрь, но не Ее, а себя. Только найдя искру в себе, разглядишь искру в другом.
– Как думаешь, может, слетать домой, вдруг Она вернулась и ждет? – с надеждой спросил Он.
– Нет, не вернулась, да и тронешься отсюда – Она тут же окажется здесь, ваша связь такова.
– Ты уверен?
– Я знаю.
– Как мне поступить теперь?
– Посидим здесь, через пару дней «Успешный» выйдет в тумане на двух «французов», знатная будет потасовка. Посмотрим.
– И что?
– Они сожгут «Успешный», хотя и он неплохо потреплет их.
– А это откуда знаешь?
– Посмотрел в сферах времени.
– Ну а мне-то что с того? Я хочу увидеться с Ней.
– На третий день предстанешь пред Господом, до этого момента делай что душа велит, можешь отправиться в пустыню, посидишь на песке, погоняешь ящериц.
– Пред Господом, значит, смогу просить Его о встрече с Ней?
«Мягкий» пожал крылатыми плечами.
– Она не будет иметь того вида, который дорог тебе, это была иллюзия. Если вы и встретитесь, то не узнаете друг друга, ибо оба будете выглядеть как сгустки света, практически одинаковые. Зажги вы в себе любовь при жизни, на Земле, точно узнали бы себя на Небе.
– Мне грустно, – сказал Он.
– Твоя грусть – капелька в океанической волне, которую нос «Успешного» отделил от соседней. Ей кажется, что они расстались навсегда, но она не понимает, что они есть Океан, единое и неделимое сообщество душ.
– Это так сложно.
– Нет, это просто. – «Мягкий» «потеплел» и продолжил: – Взгляни вниз, на боцмана, он готовит свой линек, чтобы облагодетельствовать спину юнги, того самого, что плохо закрепил стаксель. Смотри на его грудь, влево, на татуировку русалки, смотри не на ее хвост, а внутрь хвоста.
Он, свесившись с нок-реи, уперся взглядом туда, куда указывал ангел, и увидел, как боцман, подняв руку для замаха, раздвинул чешуйки на хвосте русалки, и там, внутри, обнажившаяся его суть озарилась свечением.
