Мне показалось, что подо мной река, в которую я погружаюсь под тяжестью собственного веса. Пальцы внезапно оторвались от земли вместе с пучком жухлой травы, и на секунду пришло осознание, что сейчас повторится спуск с обрыва. Мне придется уже носом, а не другими частями тела собирать все неровности. Это конец.
Но вдруг что-то подхватило и с силой вытолкнуло меня наверх.
– Ты схватил меня за задницу! – прокричала я, вставая и отряхиваясь.
Серега преодолел последний метр, встал, и, как ни в чем не бывало, вытер руки о джинсы.
– Нужно было дать тебе упасть?
Я замерла, решив оставить при себе грубые слова, вдруг пришедшие на ум. Он подошел к гаражу, молча прикрыл двери, повернул ключ в замочной скважине и поднял с земли банку с молоком так легко и непринужденно, словно бы она не весила ни грамма.
– Не хочешь составить мне компанию? Мне нужен подельник.
Я уставилась на него.
– Ты о чем?
Серега, не дожидаясь меня, бодро припустил вперед по тропинке, словно знал дорогу до моего дома. Сорвавшись с места, я бросилась за ним вдогонку.
– Сегодня ночью я иду на дело.
– Какое?
– Ты мне не доверяешь? Я только что спас тебе жизнь.
Поравнявшись с ним, я замедлила шаг.
– Да брось!
– Ты бы грохнулась вниз и ободрала себе не только коленки.
– Я что, не имею права знать, в какую историю ты меня собираешься втянуть?
– Мне не к кому больше обратиться.
– Что нужно делать?
– Я зайду за тобой в полночь. Хорошо?
– Исключено, меня не отпустят.
Он резко остановился и серьезно уставился на меня.
О, эти ресницы! При взгляде на них я почувствовала, что теряю самообладание.
– Высоко живешь?
– Нет.
– Сможешь вылезти в окно?
Здравый смысл приказал мне отказаться, но губы произнесли:
– Наверное…
– Значит, приду за тобой в двенадцать.
5
– Марьяш, – мама отъехала вглубь коридора, стараясь не задеть колёсами инвалидной коляски, стоявшую сбоку обувь. – А что с твоей коленкой?
Её глаза внимательно отсканировали мои ноги, расписанные йодом под хохлому, затем скользнули по гриве огненно-рыжих волос и остановились на лице. Я присела, чтобы осторожно выпустить на пол из своих объятий тяжелую банку. Молоко вспенилось и буквально вскипало после прогулки под палящим солнцем.
– Поскользнулась, – промямлила я, стараясь не выдать свои истинные переживания.
Мой мир начинал меняться. Неуловимо, почти не ощутимо, но что-то преобразилось вокруг. И я еще не понимала, что именно.
Губы сами собой, подчиняясь каким-то неведомым законам, начали предательски расплываться в улыбке. Сердце забилось под ребрами, выбивая не то чечетку, не то цыганочку. Я словно стояла на пороге чего-то нового, неизведанного, и не знала, как на это стоит реагировать. В попытке скрыть от мамы волну нахлынувших эмоций, я отвернулась и принялась, насвистывая, развязывать шнурки.
– Что это? – вдруг удивленно спросила она.
– Где?
Я услышала, что мой голос дрогнул.
– Вот там, – она махнула пальцем на юбку.
Я подошла к зеркалу, повернулась и вывернула шею, чтобы заглянуть себе за спину. На желтой ткани, прямо посередине моей тощей задницы, бесстыдно темнели мазутные пятна – отпечатки рук моего спасателя.
– Ничего не хочешь мне объяснить?!
– Блин…
***
Одеваться в темноте – не самое легкое занятие.
Мои глаза блуждали по ящику в поисках нужных предметов одежды. Может, стоило бы надеть платье? А вдруг это свидание? И зачем только я согласилась…
– Мари, – донеслось с улицы сквозь приоткрытое окно.
