Читать онлайн Дарья Гущина - Окно в Полночь

1. Пролог

Пробило час ночи;

в этот мрачный час фантазия сбрасывает оковы рассудка,

и зловещие возможности приобретают несокрушимость фактов.

Томас Гарди «Тэсс из рода Д'Эрбервиллей»

Пролог

Ночь чернеет впереди,

Свет гаси и приходи…

«Сплин»

...Под моими ногами стелилась пыль подземелий. По мрачным переходам, потерянный в пространстве и времени, я упрямо шёл вперед – наугад, в неизвестность, стиснув зубы, преодолевая усталость. Шёл, решительно отбрасывая ненужные мысли и обрывая робкие вопросы внутреннего голоса, шепчущего: «Куда? Зачем? Кто тебя там ждет и ждет ли?..» Усталость порой добавляла обречённое: «Заблудился…», но – нет. Я не мог заблудиться. И не умею теряться. Я всегда знаю, куда держу путь. И всегда знаю, куда приведёт выбранная тропа судьбы. Я ни разу не ошибся. Я никогда не ошибаюсь. И знаю, что меня ждут.

Коридор, пыльный и угрюмый, казался бесконечным, как сама Полночь. Прародительница-тьма с каждым новым шагом отрезала дорогу назад, неохотно пропуская вперед. И после каждого поворота я останавливался и писал на пыльных стенах то, что чувствовал. Это мой дар – превращать чувства и эмоции в слова, а слова – в реальность. И они открывали для меня двери в другие миры, становились ступеньками новой лестницы, которую я сейчас строил – чтобы выйти туда, где меня ждали.

Да, наверняка ждали. Эта встреча была обговорена моими предками и предками ожидающей сотни лет назад – на случай, если. Пробиться к ней было невозможно трудно – неинициированный дар отказывался принимать мой зов и слышать меня, но... все же получилось. После многих бесплодных попыток – получилось. Я наконец её увидел. И она услышала. А вскоре и увидит. И мы встретимся. Очень скоро встретимся, чтобы отдать долги и продлить древний договор.

По тёплому полу прошуршал, поднимая пыль, сквозняк. Я остановился, жадно втянув носом воздух, и закашлялся. Проклятая пыль... Но сквозняк – это надежда: я уже близко. И дверь приоткрыта. Я улыбнулся. Прибавил шагу, сбросив с плеч оковы усталости. Прищурившись, отогнал в сторону тени Полуночи, заставив их вжаться в грубую кладку стен. И ты, моя путеводная нить, здесь, уже совсем рядом, так близко – только руку протяни, только не устань, только не споткнись о нелепую случайность... Ты волнуешься, тревожишься и хочешь писать – и я иду.

Вдали забрезжил свет. Я не ошибся. Явственнее потянуло ветром – зимним, свежим, морозно-сырым, разгоняющим затхлость подземелья. И именно туда я и направляюсь – туда, где живет одно из повторений меня. В снежный мир, полный неожиданностей, интересный и притягательный. Когда-то твоя предшественница помогла мне уцелеть в моем меняющемся мире. А теперь я хочу поведать тебе историю. И встретиться с тобой. Чтобы помочь нам обоим. И тем, кто придет после нас.

Завернув за угол, я невольно зажмурился и отвернулся. Слепящий свет больно резанул по глазам. Предсказуемо, но так непривычно... Я не выношу яркого света – мир вечной Полночи балует своих детей только мерцанием звёзд и лун. И лишь единожды робкий рассветный луч на мгновение озарил мой мир, и именно тогда я убедился в правильности выбора. Наша жизнь, наш путь – в наших руках, а выбор есть всегда. Наберись смелости и борись за него. И за себя. Брось вызов судьбе – пусть подавится.

Отступив, я вновь спрятался за угол. Из глаз по щекам текла кровь. Невозможно привыкнуть к тому, о чем знаешь лишь понаслышке... Но придётся. Когда она откликнется, когда придет на встречу – когда поймёт и поверит?.. Да, ждать, терпеть и снова ждать. Верить через силу и снова терпеть. Вот к этому я привык давно. И – писать, рассказывать, объяснять. Это всегда спасало и примиряло с обстоятельствами.

Стерев кровь, я одной рукой оперся о стену, а второй написал на пыльной стене последнее:

И, летописцем наречён,

В свой омут памяти – до дна…

…И лишь в ладонях вещий сон

Трепещет. И полна луна.

Не открывая глаз, я вытянул руку и решительно шагнул вперед. Несколько нетвердых шагов – и пальцы скользнули по льду зеркала. И ты... здесь. Уже близко. Уже рядом. Я осторожно провел ладонью по скользкой поверхности, смахивая с неё густые хлопья пыли. И зеркало дрогнуло. Дрогнуло, потеплев и став трясинно-вязким. И знакомый образ вспыхнул перед внутренним взором: серебристый круг расплывается и отображает мою искаженную фигуру, закутанную в серый плащ.

Я вздохнул, собираясь с мыслями. Время уходить – время возвращаться... А дорогу осилит идущий. Жидкая пустота зеркала откликнулась эхом зовущего голоса, и где-то вдали часы пробили полночь. Я улыбнулся. Полночь... Полночь стирает грани межмирья, открывает окна и указывает на нужные двери. И старинный ржавый ключ с тихим скрипом поворачивается в замочной скважине.

Ключ... За моей спиной шевельнулись чужие крылья, плеч коснулись костлявые лапы. И всё как в прошлый раз. И мне пора.

– До встречи, – тихо сказал я самому себе. – Как встретились, так и разошлись, а как разойдёмся – так и снова свидимся. Только дождись, пока я буду... не совсем собой. Время за нас.

На бледное лицо, отражённое в зеркале, наползла тень, в которой нереально, невозможно ярко вспыхнули жгучей сиренью раскосые глаза. Я сбросил плащ. Зеркало расплылось. Костлявые лапы уперлись в стену, и раздался тихий щелчок отпираемого замка.

За спиной заворочались тени, и прощальным эхом вслед:

…И лишь в ладонях вещий сон

Трепещет. И полна луна…

2. Часть 1. Полуночница. Глава 1

По минутам осыпается

Ожидание невозможного,

Ранним утром просыпается

От движенья неосторожного…

«Уматурман»

Запах дешёвого кофе навевал тоску. Зевая, я сонно жмурилась, грела руки о кружку и мечтала о чашке натурального, свежего кофе с корицей и мускатным орехом. И от одного лишь воспоминания о заветном стало ещё тоскливее. Потому как кофе ассоциировался с тёплым пледом и домом. Но никак не с работой. Я вздохнула. Понедельник – день тяжелый... Особенно с недосыпа.

– Вась!

– Вальк, отстань, я над кофе медитирую!

Валик, дизайнер, верстальщик, сисадмин и по совместительству мой давний друг, покосился на меня уныло и уткнулся в свой компьютер. Я же на свой старалась не смотреть. Успею ещё. Целый день впереди, когда он уже наконец кончится... Часы на стене упрямо показывали пол-одиннадцатого утра. Слишком рано, чтобы просыпаться «сове» вроде меня...

Я натянула на плечи шарф и закрыла глаза. И проклятый сон, испортивший мне ночь, встал перед мысленным взором. Снова. Приснится же такое... Я словно наяву увидела бледное лицо незнакомого мужчины, накрываемое тенью. И ядовито-яркие аметистовые глаза, горящие недобрым огнём. Ужас... Увидишь – проснёшься в холодном поту. Собственно, поэтому я и проснулась посреди ночи. Чтобы после проворочаться до утра и зверски не выспаться. Опять. Сколько раз я видела его прежде?.. Не знаю. С детства.

– Вась!..

– Отвяжись, симулянт недобитый, – проворчала я.

– Почему недобитый? – Валик с интересом выглянул из-за монитора.

– Потому что бить тебя надо. За то, что притворяешься, будто работы нет, и других от дел отвлекаешь! – отрезала я.

– Да брось, – хмыкнул он, – спать на работе – это не дело. Всё равно ж не дадут.

Я вздохнула. Вот не было бы этого приснившегося мужика, чтоб ему икалось... А всё равно бы не выспалась. Творческому человеку всегда не до сна. Если, пропадая на нетворческой работе, он будет еще и спать, то когда ему писать книги? И придумывать. И обдумывать. И...

– А давай в «Страйк», а?..

– Не отстанешь же? – уточнила я, пододвигаясь к столу.

– Разумеется, – улыбнулся Валик.

Вопьётся клещом – по гроб жизни не отстанет... Знаем, плавали.

Журналисты с утра носились по конференциям и прессухам, и в редакции царила непривычная тишина. Впрочем, не пробьёт и двенадцати, как коридоры наводнят смех, споры и дребезжащий голос шефа. Запуская игру, я покосилась на дверь. Мы сидели в проходном кабинете, через который в свои пробирались и журналисты, и редактор. Тот, к слову, пока еще тоже носа не казал, запершись у себя. Видимо, досматривал последние сны.

– Поехали?

– Угу...

Нет ничего лучше утреннего «Страйка», если впереди – бесконечно долгая рабочая неделя. В течение которой хочется либо застрелиться, либо кого-нибудь убить. Кого-нибудь конкретного.

– Вась, снайпер на крыше!..

– Прикрывай, я вперед!

– Зачищаем коридор и налево!

– Эй, внимательнее, чуть меня не пристрелил!

– А-а-а, так это ты? Так вот ты где прячешься... Вась, это, по-твоему, засада? Тебя тут даже слепой заметит. Споткнувшись.

– Работать, бездельники!.. – шеф на наши азартные крики соизволил высунуться из кабинета.

– Сам туда иди! – заявили мы в один голос, не отрываясь от игры.

– Бездельники... – проворчал редактор, поправляя очки.

Мы проигнорировали его выпад, напряженно следя за ходом игры. Шеф ушёл к себе, громко хлопнув дверью. И пусть себе поворчит, ему полезно. Глядишь, сейчас выпустит утренний пар – потом меньше будет кипятиться.

– Всем привет!

А вот и первая утренняя ласточка. Вернее, сорока, несущая на своём хвосте последние городские сплетни. Анютка влетела в наш кабинет, на ходу снимая шубу. Ощутимо повеяло вьюжным морозным полуднем. Я закуталась в широкий шарф и зябко съежилась. И здесь не согреться...

– И тебе всего хорошего, – отозвался Валик, а я, поддакивая, кивнула.

– У-у-у, а вы чего такие кислые? – Аня сняла шапку, задорно тряхнув короткими тёмными кудрями, и улыбнулась. – Шеф с утра не в себе?

– Да нет, и в себе, и у себя, – буркнула я. – Это просто понедельник...

– Дурные стереотипы, – прокомментировала она и присела на край моего стола, – дело в людях, а не в понедельниках. Кстати, Вась, мне не терпится поделиться с тобой последней сплетней. Помнишь, я в четверг ходила на прессуху в горсовет? Так вот, представляешь, они же так и не приняли поправки к закону, а вместо этого...

И понеслось. Анюта трещала без умолку, спеша поделиться последними вестями с полей. На ее звонкий голос из кабинета выглянул шеф. Я внимала новостям без энтузиазма, Валик – рассеянно, а редактор – с любопытством.

– В общем, мне теперь с их дурным законом еще неделю в горсовете дневать и ночевать, – резюмировала она и, спохватившись, встала: – Ой, что это я!.. У меня же еще две статьи не написаны!

– Вот именно! – нудно встрял шеф. – Рекламщики тебя обыскались, срочно требуют статью про мелькомбинат. До вечера заказчикам нужно выслать верстку.

– Меня нет! – и Аня скрылась в своем кабинете, прихватив шубку.

Редактор перевел тяжёлый взгляд на нас:

– Наигрались?

Я же про себя отметила, что его песочного цвета вельветовый костюм очень выгодно сливается с желтыми обоями нашего кабинета. И так просто не замечать, что он здесь...

– Так ты бы хоть работу дал, – вздохнул Валик.

А пиджак кое-как сходится на солидном пивном брюшке...

– В твоей почте давно лежат три макета на верстку. Как сверстаешь – позовешь, прикинем объем и начнем делать пятую полосу.

И лысина забавно блестит, особенно во взъерошенном обрамлении рыжеватых вихров...

– Василиса Батьковна!

– А? – я оторвалась от созерцания потолка.

– Десять текстов, из них три рекламных. Уже в папке на вычитку. Живо!

Я послушно придвинулась к столу.

– Добрый день, коллеги! – в кабинет ввалился Игорь, наш фотограф. – Ух, как же там холодно! Вась, я твои фотки обработал, с тебя бутылка! Сейчас посмотришь?

– Нет, потом, – с сожалением отозвалась я. – Текстов накопилась куча...