Пока был жив шаман, жизнь воинов ночи имела какой-то смысл. Но когда шаман умер, все стало бессмысленным. Сопки были на месте, море шумело, люди вернулись и основали большой город, а для воинов ночи ничего не менялось. Перед смертью шаман осознал, какую чудовищную ошибку совершил, разбудив воинов от вечного сна, и в его угасающем сознании возникла последняя картина будущего. Умирающий человек позвал своего верного раба, воина ночи под номером семь, который когда-то носил имя Ян.
– Да, мой господин, – тут же отозвался Ян, – давно вы не говорили со мной.
– Я умираю, – прошептал шаман, – благодарю вас за долгую службу. И прошу прощения, что оставляю вас. Но когда-то ваша служба закончится. Через тысячу лет придет человек, я не знаю, женщина это будет или мужчина, этот человек спустится в подземелье, чтобы прервать наконец вашу жизнь. Этот человек будет моим праправнуком. Вы спасли людей моего клана, а праправнук спасет вас и отпустит наконец ваши души на волю. Взамен отдайте этому человеку черный камень, который не дает вам оставаться голодными. Если снова придет от воды-моря большая волна, то уведите в подземелье, спасите. Я хочу… Простите меня, я был не прав, я…
Шаман ушел туда, куда уходят все люди после смерти, а воины ночи остались. Подземелье до сих пор находится под городом, и вполне возможно, что воины ночи до сих пор прячутся там, если спаситель их душ до сих пор не пришел.
А сопки… Что же, сопки помнят историю своего укоренения в этой почве, но это было так давно, что они считают себя коренными жителями этой земли, и в чем-то они правы. Вода-море больше никогда не поднимала большую волну, и, надеюсь, что никогда не поднимет.
Как вы думаете, праправнук шамана Кипа уже приходил к воинам ночи или он еще не родился?
Повесть вторая. Тайна улицы Пекинской
Миллионка, улица Пекинская, Владивосток, 1905 год.
Крыша. Последствия плохого поступка.
Здравствуйте! Меня зовут Виктор, не ругайте меня, я сижу дома с разрешения мамы. Мои друзья уже давно в школе, но мне сегодня нездоровится: болит горло и голова. Мама пошла в аптеку и должна вернуться с минуты на минуту.
На улице сыро, ветрено и совсем неинтересно. Вот уже три дня льёт дождь, и земля размокла, поэтому невозможно играть в мяч. Позавчера мы с друзьями целый день провели на чердаке. Вовка, мой друг, уговаривал меня и Сашку наняться юнгой на шхуну. Сашка же сказал, что лучше пробраться на крейсер и отправиться в плавание на войну. Он мечтает отомстить японцам, ведь его дядя пострадал от них во время Цусимского сражения.
Вовка сказал, что моряки находятся на палубе корабля в любую погоду и не боятся дождя и ветра. Мы пошли за ним. На улице, как и сегодня, шёл дождь. Мы около часа играли в бравых матросов, а потом Вовка предложил прыгать с крыши сарая прямо в кучи листвы. Дворник Михаил не захотел верить, что крыша сарая – это палуба русского крейсера, а куча листьев – кораблик японцев, и погнался за нами.
Крыши двух соседних домиков были похожи на ступеньки, и мы с лёгкостью взлетели по ним наверх. Михаил не смог последовать за нами. Он лишь потрясал лопатой и что-то неразборчиво кричал. Однако спуститься вниз мы не могли. Михаил застыл возле дома, как солдат на посту.
Крыши домов на Пекинской улице разные: есть загнутые наверх, есть с резкими скатами. Но ту поверхность, на которой мы оказались позавчера, вообще крышей назвать было нельзя. Домик, который венчала эта крыша, видимо, строили наскоро, и крыша была под стать дому. Сашка два раза чуть не провалился – доски были прогнившими и напоминали скорее картон, чем древесину.
