– Ага! – произнес профессор таким тоном, что у капитана тут же пропала охота продолжать.
Между тем Степа лихорадочно соображал. Будь он на месте командира, посланного наперерез беглецам, лучшего места для засады не придумать. Косухин твердо решил, что сам бы ни за что сюда не сунулся. Мало ли, что следов не видать?
– Взглянуть бы с другой стороны… – предложил он.
– Разрешите, господин полковник? – вмешался Арцеулов, не желавший отпускать краснопузого в разведку. Лебедев подумал и молча кивнул. Капитан приложил руку к шапке и легко заскользил по опушке леса к дальнему концу поляны.
– Что за ерунда? – продолжал возмущаться профессор. – У вас мания преследования, честное слово!
– Плохое место, – буркнул Степа, ни к кому не обращаясь. Странная церквушка нравилась ему все меньше и меньше.
Капитан вернулся минут через двадцать. За это время профессор успел произнести целую речь о вреде суеверий. Ему никто не возражал, но и не поддерживал, если, конечно, не считать поддержкой надрывный кашель Семена Аскольдовича. Полковник ждал молча, время от времени поглядывая в бинокль. Косухин топтался рядом, посматривая то на брата, то на Наташу Берг. Та тоже не проронила ни слова, но выглядела, как заметил Степа, встревоженной. Наконец показался Арцеулов, добросовестно объехавший поляну по периметру.
– Ни одного следа, – доложил он. – Сдаюсь, господа. Но… Не нравится мне все это! Окружат нас – и баста!
– Нас могут окружить просто в лесу, – резонно возразил профессор. – Там мы по крайней мере будем за стенами!
Спорить не приходилось. Полковник кивнул и первым заскользил через поляну. Степа попытался догнать брата, но Арцеулов, в свою очередь, прибавил скорость и занял место рядом с Лебедевым.
– Косухин, вам тоже это место не нравится? – Берг догнала Степу и оказалась рядом, отставая лишь на полшага.
– Это вы в самую точку, Наташа, – вздохнул Степа. – Ни в какую не нравится!
– Мне тоже, – согласилась девушка и невольно вздрогнула.
Да, место красному командиру определенно не нравилось. Будь он один или с братом – и даже с этим беляком-капитаном, то ушел бы отсюда, пока не поздно, развел где-нибудь костер, перебедовал ночь…
«А может, и поздно уже», – вдруг подумалось ему.
Неподалеку от входа полковник велел остановиться. Он кивнул Арцеулову, тот, пробравшись через высокий сугроб, подтянулся и заглянул в выбитое окно и махнул рукой.
Первыми к двери подъехали Лебедев с профессором и стали утаптывать валенками глубокий снег. Арцеулов стоял рядом, с сомнением поглядывая на дверь. То, что он успел заметить, немного успокоило: в церкви была пусто, вдобавок пол занесло тонким слоем снега, и на этом белом ковре он не увидел ни следочка.
– Стойте! – внезапно произнес Степа, когда снег у двери был утоптан, и полковник собирался потянуть за полуоторванную ручку. – Эта… Подождите!..
– Да в чем дело, молодой человек? – хмыкнул Семирадский. – Вам был голос свыше?
Косухин и сам не мог сказать толком, но в этот момент совершенно ясно понял, что входить внутрь опасно.
– Ну… эта… – попытался сообразить он. – Самострел могут приспособить. Или гранату подвесить…
«А ведь краснопузый прав, – тут же подумал Арцеулов. – Плохо, что я сам не сообразил!»
Лебедев приказал отойти от дверей, Степа аккуратно потянул за ручку, тут же отпрыгнув в сторону и, прижавшись к бревенчатой стене. Дверь со скрипом отворилась, так и оставшись висеть, чуть колеблясь на рассохшихся петлях. Ничего не случилось.
