Б.: Да, что-то меняется.
Кр.: Качество ума меняется.
Б.: Хорошо. Понятно, что он в каком-то смысле пробудится к иному движению.
Кр.: Да, к иному. И снова «движение», видите?
Б.: Не лучше ли подходит тут слово «течение»?
Кр.: Если я шел на север всю мою жизнь, и вдруг наступает остановка, движение на север прекращается, при этом мой мозг не стремится на восток, юг или запад. Тогда конфликт прекращается, верно? Потому что больше нет движения ни в каком направлении.
Б.: Тогда ключевой момент – направление движения. Когда движение фиксировано направлением, внутренне оно приводит к конфликту. Но внешне мы нуждаемся в фиксированном направлении.
Кр.: Конечно, нуждаемся. Это понятно.
Б.: Да. Итак, когда мы говорим, что мозг не имеет фиксированного направления, как он тогда движется? Во всех направлениях?
Кр.: Тут я немного не уверен. Можно ли сказать, когда действительно приходишь к такому состоянию, что это источник всей энергии?
Б.: Да, когда движешься все глубже и глубже внутрь.
Кр.: Это по-настоящему глубокое внутреннее движение – не внешнее, которое становится внутренним, а когда прекращается и внешнее и внутреннее.
Б.: Да, мы можем отрицать и то и другое, и внешнее движение и внутреннее, так что всякое движение как бы остановилось.
Кр.: Не будет ли это источником всей энергии?
Б.: Да, пожалуй, мы могли бы так это определить.
Кр.: Могу я сказать немного о себе?
Б.: Конечно.
Кр.: Это звучит так странно.
Б.: Вовсе нет. Пока что все очень логично.
Кр.: Сначала о медитации. Всякая сознательная медитация – это не медитация. Верно?
Б.: Что понимаете вы под сознательной медитацией?
Кр.: Это преднамеренная практика медитации, преднамеренная – в смысле продуманная заранее. Существует ли медитация, которая не продумывается заранее и не служит для эго средством становления чем-то или отрицания чего-то?
Б.: Прежде чем пойти дальше, не могли бы мы определить, чем должна быть медитация? Является ли она наблюдением за наблюдающим умом?
Кр.: Нет. Она выходит за пределы всего этого.
Б.: Вы используете термин «медитация».
Кр.: Я использую термин «медитация» в том смысле, что в ней нет ни крупицы какого бы то ни было усилия, сознательного стремления стать чем-то, достичь какого-то уровня.
Б.: Ум просто наедине с самим собой, он безмолвен.
Кр.: Это то, к чему я хочу подойти.
Б.: Когда ум ничего не ищет.
Кр.: Видите ли, я не медитирую в обычном смысле этого слова. Происходит так, что, медитируя, я пробуждаюсь.
Б.: В то состояние.
Кр.: Однажды в Индии я проснулся ночью – этому предшествовала некая череда событий и медитаций – так вот, я проснулся, было пятнадцать минут первого, я посмотрел на часы. Мне неловко об этом говорить, ибо это звучит несколько экстравагантно и даже как-то по-детски, – источник всей энергии был достигнут. И это оказывало чрезвычайно сильное воздействие на мозг, также и на физический уровень. Я прошу прощения, что говорю о себе, но вы понимаете. Тогда буквально не было никакого ощущения мира, меня и того, понимаете? Не было никакого разделения вообще, только ощущение источника огромной энергии.
Б.: То есть мозг был в контакте с этим источником энергии?
Кр.: Да. И теперь, возвращаясь обратно на землю, как я говорю уже в течение шестидесяти лет, я хотел бы помочь… нет, не «помочь», я хотел бы, чтобы и другие его достигли… нет, не «достигли». Вы понимаете, что я пытаюсь сказать? Все наши проблемы были бы разрешены – политические, религиозные, любые проблемы были бы разрешены, потому что это чистая энергия от самого начала времени. И вот как мне – нет, не «мне», понимаете, – как не поучая, не помогая, не подталкивая сказать: «Вот путь, который ведет к состоянию абсолютного мира, любви и тому подобного»? Простите, что использую такие слова. Но предположим, что вы пришли к такому состоянию, и ваш мозг прямо пульсирует им, как вы могли бы помочь мне? Понимаете? Не словами. Как вы могли бы помочь мне к этому прийти? Вы понимаете, что я пытаюсь сказать?
