– На что ставишь?
– На Дерби. На победу Кильватера.
– Два к одному, – сказал Коля. Интерес в его глазах угас.
– Ты не понял, Коля. Я хочу поставить не просто на победу Кильватера во втором гиту, а на победу в призе. И хочу поставить крупную сумму.
Я старался говорить твердо. Интерес вспыхнул вновь.
– Думаешь, дорожка просохнет и Кильватер улучшит резвость? Сколько хочешь поставить?
– Пятнадцать тысяч.
Коля вытащил печенье из пакетика. Зачем-то поднес его не ко рту, а к уху и стал смотреть куда-то вдаль. Я заметил, что один глаз его косит.
– Тры к адному, – медленно произнес он с каким-то особенным выговором.
Я сделал вид, что думаю.
– Хорошо.
– Дэньги при тэбе? – продолжал он коверкать слова.
– Дэньги на сберкнижке.
Коля поднял брови и взглянул на Вассертрума. Вассертрум еле заметно кивнул.
– Пиши, – Коля пододвинул мне листок бумаги.
Я написал: «Победа Кильватера в большом рысистом призе. 15 000 рублей». Поставил число и расписался. Он сложил листок, оторвал половину и накарябал: «Пятнадцать тысяч в большом рысистом призе на победу Кильватера принято. Три к одному».
Я взял листок и пошел прочь. Сердце колотилось.
Вышел из-под навеса. Освещение стало иным. Как будто более мягким. Мне показалось, что туч нет. Я двинулся вдоль трибун. Тяжелая капля упала на голову. Я закрыл глаза. Отдаленный раскат грома. Я по-прежнему стоял с закрытыми глазами. «Какой же я мудак, – возникла в голове отчетливая мысль. – Сейчас хлынет дождь. Но, может быть, повезет… Изюм пришел в слабую резвость, Кильватер должен побить ее». Налетел порыв ветра. Снова грянул гром. Дербисты выехали на старт. Дождь полил как из ведра. Второй гит начался без фальстартов. Бег повел Кильватер. Скучный заезд, почти без борьбы. Шансов улучшить резвость в бушующую грозу у лошадей не было. Кильватер выиграл заезд, но проиграл Дерби, показав слабую резвость – всего 2 минуты 15 секунд.
Я подошел к Букмекеру. Я старался улыбаться. Это было трудно – на сберкнижке лежало десять тысяч из проигранных пятнадцати. Я пообещал, что мы увидимся на неделе.
Как ни странно, Лия выслушала мой рассказ спокойно.
– Придурок, – только и сказала она.
Наверное, так и надо, женщина на восьмом месяце не должна волноваться.
– Ну что, езжай к отцу, проси бабки. Настоящий придурок!
– Нет, к отцу за деньгами не поеду. Если рассказать, как все было, он мне в жизни больше информации не даст.
– Информации?! А зачем тебе информация? Ты все равно ею распоряжаться не умеешь. И потом, разве мы не договаривались после Дерби расписаться? Или передумал?
– Блин, ну что ты говоришь такое! Перенесем на месяц. Я знаю, где занять денег. Займу и отыграюсь.
– На месяц! Да я рожу через месяц!
– Подожди, не ори! Жить-то на что будем? У Михал Абрамыча на шее сидеть? Нет. Отыграюсь, и тогда всё – сразу поженимся, никаких больше ставок. Дай мне шанс. Прошу тебя!
Я схватил телефонную трубку и набрал номер Буковского.
– Владимир, добрый вечер, это Вильгельм. Можно подъехать? Мне нужна ваша помощь. Я попросил у Буковского семь тысяч. Больше просить нельзя. Это и так крупная сумма. Реально нуждающиеся люди получали значительно меньше. Правда, я просил в долг. На месяц. Получив деньги, немедленно поехал к Ермакову. Сказал, что собираюсь устроить шикарную свадьбу, что распишемся через две недели. А за это время хочу поиграть посерьезней, выиграть деньги на настоящий праздник, напоследок, так сказать. Он поверил.
