Айша ничего не сказала. Собрав вещи, она забрала старшую дочку и ушла утром.
Только через несколько месяцев они помирились.
Но Смагул больше не повторял ошибку.
– Ты устал, сынок. Ты побудешь рядом с нами. Мы соскучились по тебе. Мой ботақан25. Что тебе приготовить сегодня?
– Мам, я давно не кушал твое кеспе26. Очень скучаю.
Голос сына был жалок. Удручен.
«Что я вырастил и разве такого я хотел сына»? – ругал себя Смагул.
Но внутри появилось это слизкое, размытое ощущение, которое дрожащим комком подкатывало к горлу.
То, что он ненавидел.
То, что ему мешало расстреливать пленных немцев.
То, что когда-то его самого чуть не погубило.
Жалость.
Предательская. Глупая. Неуместная.
Пройдя лишения в детстве, голод, войну, лагеря, Смагул знал цену счастья и пытался оберегать семью всеми силами.
Он превратил свой дом в крепость, не жалея сил.
Чтобы они не голодали. Чтобы они были защищены.
Чтобы они не увидели того, что прошел он сам.
Но что получилось из мальчика?
Он так и не превратился в мужчину.
Только он, Смагул, судья своему сыну.
И не Айша, а он.
– Ну и что? Мой Даир. Меным балам27 – он добрый. Может быть он нежный, как девочка. Зато у него сердце доброе. Ты хотел, чтобы он был алкашом как сын Хасена? – всегда защищала Айша
«Женщина, словно орлица, защищает птенца. Но так он не станет орлом. Кем он стал?
Бакалейщиком у тех, кого они презирали. И считали врагом.
Но что же, если он выбрал такой путь, так тому и быть.»
– Соскучились мы по внучке. Очень хотим ее видеть. Приводи ее, – прервал мысли Смагула голос из кухни.
– Она хочет выйти замуж, мам.
– Ойбай. Она же маленькая, – всплеснула руками старуха.
– Ей уже 25 лет, …да, – даже на расстоянии Смагул почувствовал подавленный голос сына. Так вот в чем причина их ссоры.
«Девушка – гость в доме», – говорили в Степи. Когда-нибудь она выходит замуж.
«Смагул, не плачь», – убеждал он себя, когда выдавал дочку замуж.
А ведь голос дрожал, на глазах были слезы. Ведь часть души всегда уходит с дочкой.
Но в городе сегодня сыновья уходят за жену, а дочки берут мужей.
Кто их поддерживает со старухой?
Дочка. И внучка.
А где Даир? Где поддержка его жены?
Только по праздникам зайдут, чтобы поздравить.
А в прошлый Новый Год зашел их навестить только сам Даир. А невестка и внучка даже не удосужились зайти.
Айша оправдывала, что они встречали Новый Год у родителей невестки, у Айсулу».
Нет, Смагул не считал себя мнительным. Он не хотел обижаться.
Но старики живут детьми. И он видел, как Айша страдала, хоть и не показывала виду.
Иногда старуха не спала ночь, вздыхая, и молча переживая.
Сын ближе к матери. Но это не значит, что он совсем не любил сына.
Скорей он рос, словно под покрывалом матери.
Она была посредником между ними. И о делах сына, отец узнавал от матери.
…
Все расслабились после прихода «кукурузника»28. Люди стали мягче. Забыли о том, что строили. А «бровастый»29 совершенно сделал их детьми.
Много стало свободы. Которая вырвалась и с каждым разом уничтожала все ценности вокруг. Жизнь рабочих, власть трудящихся стала прахом, дав привилегии тем, кто этого не заслуживал.
При Вожде, при Сталине, все было в порядке.
Да, стреляли.
Да, уничтожали. Он, Смагул, сам был в лагере, из немецкого попав в советский.
Но это нужно было для порядка. Для дела революции.
В итоге, отдав долг, он был реабилитирован. А в 80-х вернули все ордена и награды.
Ошибки неминуемы в таких делах. В Больших Делах.
