Олег Табаков - страница 7

Позже, встретив разных людей ее поколения, я поняла, что это типичная дореволюционная интеллигентность. Конечно, перестроившаяся на новые времена, но сохранившая прежние привычки, манеры, какие-то повадки прошлого. Так старые профессора в университете сохраняли любезность в отношениях со студентами и постоянную готовность увидеть в каждом из нас коллегу. Как говорится, леди нельзя сделаться, ею надо родиться. У Наталии Иосифовны был безошибочный вкус на подлинное, настоящее и серьезное. С точки зрения классической педагогики, конечно, она во многом была не права. Нельзя кричать на детей, непозволительно в негодовании бросать предметы или стучать по столу, когда дети плохо слушают. Ласки, готовности к похвалам и поощрениям в ней было маловато, если не сказать не было вообще. Думаю, вся тайна ее педагогики заключалась в даре интуитивного угадывания талантливости (творческой или просто человеческой) в желторотых, нескладных, не понимающих себя ребятишек, в умении оставаться интересной им на долгие десятилетия.

Сотни детей прошли через студию Наталии Сухостав. Конечно, далеко не все они стали актерами, но уважение к людям театральной профессии сохранили на всю жизнь, получив в раннем детстве прививку от пошлости и подлости жизни. Человек безукоризненно честный и щепетильный в быту, она была столь же щепетильна в отношениях с людьми. Вспышки страстей не обходили ее стороной, иногда она могла нагнать такого страха, что многие, как и Табаков, запомнили это навсегда. Человек принципов, она никогда не скрывала своей позиции. Лгать, кокетничать, сочинять собственную значимость при ней было глупо и бессмысленно. Помню, как она погрозила пальцем первокласснику, опоздавшему на репетицию: «Табаковых среди вас нет, работать надо!» Не знаю, запомнил ли эти слова тот мальчишка, но мы, старшеклассники, находившиеся в комнате, переглянувшись, согласились – Табаковых среди нас не было.

Когда Олег Павлович приехал в Саратов уже известным актером после первых ролей в кино, в студии с ним состоялась встреча. Он радостно и возбужденно что-то рассказывал, показывал, буквально летая по комнате, все в восхищении следили за его передвижениями, пока не раздался голос нашего педагога: «Олег, сядь!» И он послушно опустился на стул. Какая-то одержимость во всем, что делала Наталия Иосифовна, внушала нам, подросткам, веру и надежду. Надежду не только на себя, но и на жизнь, которая непременно будет справедлива к тебе, если ты будешь честен, порядочен, трудолюбив. Все, что связано с теми временами, о которых она много рассказывала, представлялось нам Атлантидой, своего рода допотопной цивилизацией, факт существования которой никто не отрицает, а вот ощутить ее подлинность, природу ее людей и нравов нам уже не дано. Словом, ушедшая натура.

Отношения со своим первым театральным педагогом Табаков сохранил до конца ее жизни, оставив о ней пронзительно тонкие и точные воспоминания. А главное, поступками сохранил о ней память в истории города. Благодаря его хлопотам случилось важнейшее событие – открытие на здании саратовского Дворца пионеров мемориальной доски театральному педагогу Наталии Иосифовне Сухостав, у которой учились жизни и искусству сотни детей. Важнейшее, потому что нельзя воскресить человека или отменить перенесенные им душевные мучения, но запечатлеть в людской памяти то, что он сделал в жизни, восстановив тем самым справедливость, вполне возможно. Когда в 1990 году Наталия Иосифовна умерла, ученики поставили на ее могиле памятник. У каждого студийца остались свои воспоминания о педагоге. Табаков рассказ о ней всегда начинал с пушкинских строк: «Нет, весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет…» Он был убежден, что эта цитата удивительно точно применима к его памяти о Наталии Иосифовне, и всегда помнил важные для себя ее уроки.