– Но что тогда говорить обо мне? Я безвинно загубил не одну сотню человеческих жизней.
– И тебя не мучает за это совесть? – Генрих встряхнул головой и с вызовом посмотрел на друга.
– А почему она должна меня мучить? Я выполнял свой воинский долг перед Германией. И если моей родине нужно было, чтобы я убивал, то я это делал. Твои же слова, Генрих, больше смахивают на большевистскую пропаганду.
– Нет, Ганс, это не большевистская пропаганда. Я просто посмотрел на себя другими глазами, глазами русской девушки, которую полюбил. Не помню точно, но, кажется, еще в XVII веке один голландский ученый сказал: «Ненависть, совершенно побежденная любовью, переходит в любовь, и эта любовь становится сильнее, чем если бы ненависть ей не предшествовала».
– Хорошо, пусть так. Только зачем тебе все это надо? Любовь любовью, но стоит ли губить свою жизнь и навсегда связывать ее с русской девушкой? Мой тебе совет: отпусти ее, и пусть она катится в свою вшивую Россию. А я найду тебе другую девушку. Кстати, у меня на примете есть такая. Ее зовут Регина Холвас. Жгучая брюнетка, смазливая внешность, а фигурка… закачаешься. Бьюсь об заклад, такой красотки ты еще никогда в жизни не встречал. Скажу честно, я бы сам с большим удовольствием закрутил с ней роман, но у меня есть Сицила, белокурая красавица, дочь банкира Крафта. Если помнишь, я рассказывал тебе о ней.
– Сицила? – переспросил Генрих и язвительно ухмыльнулся.
У него вдруг отпало желание обсуждать с другом свою любовь к Ольге. Генриху не понравилось, как Ганс воспринял его признание. Он явно осуждал его, хотя и старался скрыть это за маской дружеского участия, которое заключалось в примитивном предложении расстаться с девушкой. Вот почему напоминание Ганса о его давней возлюбленной показалось ему прекрасным поводом, чтобы сменить тему разговора.
– Я никогда не думал, что ты можешь быть таким постоянным кавалером. Пытаешься доказать мне, что никогда не теряешь голову из-за женщины, а сам… Разве эта Сицила тебе еще не надоела?
– Генрих, мы говорим с тобой совсем о разных вещах. Сицила – чистокровная немка, красивая и богатая, и любой мужчина на моем месте почтил бы за честь полюбить такую женщину. Но, к сожалению, мы редко видимся с ней. Она замужем. Ее папаша перед смертью решил обеспечить дочери безбедное будущее и выдал замуж за своего друга, шестидесятипятилетнего старца, крупного миллиардера в мире банковского бизнеса. После смерти супруга весь капитал перейдет в руки Сицилы. Она единственная прямая его наследница. Заполучив Сицилу, я приберу к рукам и весь капитал ее муженька. А что представляет собой твоя русская?
– Ганс, ты забываешься. Я не позволю тебе плохо отзываться об Ольге. Еще одно слово, порочащее ее, и я не посмотрю, что мы друзья детства, и врежу тебе по физиономии.
– Ладно, Генрих, забудь, – Ганс миролюбиво улыбнулся. – Я не затем проделал такой длинный путь, чтобы затевать с тобой ссору из-за женщины.
– Надеюсь на это, – Генрих наполнил рюмку и залпом выпил.
– Поговорим лучше о деле. Как я тебе уже говорил, фирма, в которой я работаю, поставляет на мировой рынок первоклассный бразильский кофе. Многие годы нам удавалось удерживать лидерство по его продаже. Однако последнее время на нашем пути как кость в горле встала швейцарская фирма «Нескафе». Ей удалось существенным образом потеснить нас на рынке, в результате чего наша фирма терпит колоссальные убытки.
