Мысли Алексея прервал Георгарий, рявкнувший:
– Всем – спать! Не вздумайте бежать.
– Моя рана почти зажила. У меня бессонница. Я присмотрю за ними. Только свяжите им руки. А то эти наглецы прыткие, – попросил Мариарий.
Алексею и Айгорапу снова связали руки. Изловенцы закончили ужинать и стали готовиться ко сну. Они притушили факелы, оставив лишь один, горевший над Айгорапом. Капли горячей смолы падали с факела на голову кыха. Запахло горелыми волосами. Айгорап отодвинулся от факела.
– Не двигаться! Если без спроса ещё раз пошевельнтесь, буду стрелять! – предупредил Мариарий.
– На меня капает горячая смола, – пожаловался Айгорап.
– Ничего не случится. Ты не сгоришь, а лишь подпалишь свою вонючую шкуру, – сказал Мариарий.
Хыки, за исключением Мариария, легли на скамьи и уснули. Мариарий сел на скамью напротив пленников, привалился спиной к стене и прикрыл глаза. Изловенцы спали, похрюкивая и присвистывая. Задремал и Айгорап. Он стонал и скулил во сне. Алексей внимательно следил за Мариарием. Сквозь прикрытые веки тот наблюдал за пленниками.
На улице поднялся ветер, по крыше барабанил дождь и хлестали ветви. Затем дождь прекратился, и, словно гуси, в сарае загоготали крошади. Хыки проснулись. К гоготу крошадей добавилось царапанье когтей о стены и дверь дома. Услышав за спиной скрежещущие звуки, Алексей вздрогнул и отстранился от стены.
– Подъём! Кабрачоксы! – закричал Мариарий.
– К оружию! – закричал проснувшийся Георгиарий.
Окошко разбилось, и в него просунулась длинная морда с торчащими из пасти клыками. Мариарий выстрелил в зверя, брызнула кровь, капли которой долетели до Алексея и попали ему на лицо. Кабрачокс, не издав ни звука, исчез из узкого окна.
– Эти твари могут сожрать наших крошадей! – заволновался Мариарий.
– Они не проникнут в сарай. Там крепкая дверь. Будем надеяться, что и нам, и крошадям повезёт. Ночью нам не справиться с большой стаей кабрачоксов. Боюсь, что в темноте мы не сможем их всех перестрелять. До утра нам надо не выходить из дома и, как только в окна снова сунется очередной хищник, будем стрелять. Берегите патроны, без надобности не палить! – приказал Георгиарий.
Послышался звон, и в другое окно просунулась морда молчаливого хищника, в которого хладнокровно выстрелил Георгиарий.
– Попал! – торжествующе закричал Георгиарий.
Звериная морда беззвучно отпрянула от окна и скрылась в темноте.
– Ну-ка, волонтёр, заори во весь голос! – приказал Мариарий. – У тебя такой громкий голос, что кабрачоксы не вынесут твоих воплей, как мы не выносим крика истошницы.
Алексей никак не отреагировал на приказ Мариария.
– Ты не хочешь исполнять приказ хыка? – поразился Мариарий и, направив на него ружьё, пообещал:
– Я тебя сейчас пристрелю!
– Успокойся, Мариарий! – обратился к разгорячившемуся соратнику Георгиарий. – Уже светает. Через полчаса мы выйдем на улицу и перестреляем кабрачоксов.
В этот момент послышался дикое гоготанье крошадей и громкий топот.
– Кабрачоксы проникли в сарай, а крошади выбежали в лес! – закричал один из изловенцев.
– Нам нельзя терять крошадей. Зажигайте факелы и следуйте за мной! – скомандовал Георгиарий и распахнул дверь.
Держа в одной руке ружьё, а в другой факел, Георгиарий ринулся в синие сумерки утреннего леса. За ним выбежали остальные изловенцы, кроме Мариария, который встал возле открытой двери с ружьём в руках.
Гоготанье крошадей стало душераздирающим. Раздались выстрелы.
