— Блузка, Руслан Георгиевич! — распахнувшаяся дверь и звонкий голос румяной Катерины, которая тут же осеклась, заметив недочеты на моей одежде, заставил меня вздрогнуть.
Сиреневый пакет из самого модного магазина в центральном универмаге заставил осознать, что я стою перед незнакомой девушкой в порванной блузке.
— Спасибо! Вы свободны, Катя.
Резкий и грубый голос Тихонова заставил ее побледнеть, и она, оставив пакет на столе, быстро ретировалась из приемной.
Прекрасно. Теперь сплетен не оберешься. Быстрый взгляд Катерины, жадный и любопытный, кричал о том, что сейчас она разнесет по всем отделам новость о порванной блузке новой секретарши генерального директора. А вот, отчего блузка была порвана, по незнанию весь обиженный состав компании будет фантазировать с особым отчаянием и злостью.
— Дамская комната находится слева. Переоденься и приступай к обязанностям.
Я медленно подняла на него глаза.
— Мой папа действительно болен, или вы решили меня разыграть?
— Для чего мне разыгрывать тебя? — оскорблено передернул мощными плечами Тихонов. — Можешь сама у него спросить сегодня вечером. А сейчас переоденься и принеси, мне, наконец, кофе.
Несколько мгновений я раздумывала. Потом все же взяла пакет и быстро вышла из приемной.
«Может, уйти?.. — шумели мысли в моей голове. — Пока он ждет кофе, просто смыться из этого здания, и все…»
Но папа! Я так не ожидала подвоха с этой стороны, что была окончательно раздавлена. Химиотерапия означала одно – дело плохо. Мог ли он скрывать от меня и бабушки свою болезнь?
«Да кого я обманываю? Конечно, мог», — застегивая пуговицы на нежной шелковой блузке цвета капучино, размышляла я.
Взгляд упал на ценник, и я вздрогнула. Блузка стоила почти целую зарплату на предприятии по пошиву постельного белья.
Если папа болен, где мы возьмем деньги на лечение? Я слышала, что лечение рака стоит очень дорого. И нигде нет гарантии, что болезнь будет побеждена.
Будто во сне, я вернулась в приемную. Включила кофемашину, сделала кофе точно так, как меня научила сердобольная Павловна, поставила чашку на серебряный поднос и робко постучала в дверь личного кабинета Тихонова.
— Наконец-то! — раздался из-за двери его резкий голос, от которого у меня снова неприятно заныли виски.
Я открыла дверь и робко вошла.
— Отлично выглядишь, — оторвавшись от экрана компьютера, одними уголками губ улыбнулся мне Тихонов. И пронзил взглядом, в котором отразилось что-то… что то едва уловимое, но очень личное. — Подпиши трудовой договор, Вика. И приступай к работе. Вашу семью ждут очень серьезные испытания. Деньги пригодятся.
Я поставила рядом с ним чашку кофе и вдруг замерла. Вика? Он назвал меня другим именем?
— Меня зовут Ксения, — поправила его я.
— А я как сказал?
— Вика.
— Прости, нечаянно оговорился, — улыбнулся он, но в глазах мелькнула едва заметная горечь. — Вот бумаги, подпиши договор.
Я взяла у него из рук ручку и опасливо посмотрела на прыгающие перед глазами буквы. Мне не нравилось это «ты». Оно было слишком…слишком личным для первого знакомства.
— Почему я? — против воли вырвался из груди вопрос.
Тихонов окинул меня задумчивым взглядом.
— Скажем, я редко меняю сотрудников. Маша ушла, и мне нужна достойная помощница. Ты идеально подходишь по всем требованиям.
— Неужели среди такого большого количества желающих не нашлось еще одной подходящей кандидатуры?
— Нет. Ни одной.
