Дядя Коля часто стал забирать меня на дачу. Я ему там помогал. Я помогал ему строить баню, всякие пристроечки, плотничал. Дядя Коля хвалил меня, говорил, что из меня вырастет хороший хозяин. Однажды даже сам самостоятельно смастерил для дяди Колиной собаки будку. Будка получилась небольшая, складненькая. Я умел аккуратно, красиво работать.
– Какой же ты у нас мастеровитый, аккуратненький, – не уставала нахваливать тетя Галя, – были бы у тебя, горемычного, путевые родители, занимались бы с тобой, цены бы тебе не было.
А когда еще немного подрос, уже много чего мог самостоятельно делать, я сам мог собрать мебель, целую стенку. Дядя Коля научил меня и мягкую мебель обивать. Всю мягкую мебель у дяди Коли дома и на даче я обил новой тканью. Мебель стала как новая, красивая.
Тетя Галя брала меня в магазин с собой, покупать ткань для обивки мебели, советовалась со мной, какую ткань для какой именно мебели ей покупать. И всю дорогу не уставала повторять:
– Жалко, что неграмотный ты у нас остался. Руки золотые, и нюх есть на красоту, а вот читать, писать не умеешь.
Я любил с тетей Галей ходить по магазинам. Она мне всегда покупала сладости или что-нибудь вкусненькое. Иногда давала мне мелочь, на которую я мог купить жвачку, «куку-руку» или еще что-нибудь «новомодное», как говорила тетя Галя. А в тот раз, когда мы покупали ткань, тетя Галя осталась довольна покупками, раздобрилась и дала мне две штуки бумажных денег.
– А что можно на них купить? – спросил я.
– На них можно купить лимонад, кучу жвачек, вот этих вот ваших красивых вафель и много сладостей, – сказала тетя Галя.
– А джинсы, как у Васи Капустина, можно на них купить?
– Нет, сынок, на джинсы ты еще не заработал.
– А сколько нужно денег заработать на джинсы.
– Много.
– А сколько бумажек, вы мне скажите, – допытывался я.
– Горе ты мое луковое, – ласково сказала тетя Галя. А сколько, так и не сказала. Интересно, больше десяти таких бумажек или меньше, думал я, потому что я умел считать до десяти. А как дальше считать, я не знал.
Однажды дядя Коля взял меня на «шабашку». Я был так доволен, почувствовал себя взрослым человеком. Дяде Коле заказали в загородном доме построить веранду. «Заказчики богатые, деньгами нас не обидят», – сказал дядя Коля.
– А сколько они денег дадут, больше десяти бумажек? – спросил я. В ответ дядя Коля только засмеялся и ничего не сказал.
Мы работали целое лето. Когда мы закончили работу, дядя Коля купил мне новую куртку и джинсы, прямо как у Васи Капустина. И дал мне бумажные денежки и сказал:
– Посчитай-ка, сынок.
Я посчитал. Там было ровно десять штук. Я обрадовался, если б не десять, я не знал бы, что мне делать, как дальше считать. А дядя Коля спросил:
– Ну и сколько же?
– Десять.
– А всего сколько?
– Десять, – повторил я.
– Горе с тобой, – сказал он. – Каждая бумажка по десять рублей. А все вместе, десять штук по десять рублей, получится сто рублей. Это много.
И он стал объяснять, что сто – это когда одна палочка и два нуля, и это много, больше чем десять. Я был доволен, и мне не терпелось истратить их и понять, на что можно, на что хватит.
Когда меня дядя Коля привез обратно в группу, меня ждал хороший сюрприз, Васю Капустина перевели во взрослый интернат. Мне больше бояться было некого. Я сам был одним из старших на этаже. Я смело подошел к воспитательнице и попросил меня взять на рынок вместе с остальными мальчиками, которые сами получали пенсии. На рынке я купил целую коробку шоколадных конфет, и у меня еще оставалось две бумажные деньги по три рубля. На них я купил жвачки, набил ими карманы. Когда вернулись в группу, я всем раздал по две конфетки, и у меня оставалось еще много конфет. Коробку с остатками конфет я убрал к себе в тумбочку. У меня из тумбочки никто без моего разрешения не мог взять их. Я сам брал оттуда конфеты, забивал себе карманы и ходил в течение дня, ел их. Мне все завидовали. Иногда я угощал маленьких детей. Этих конфет мне хватило на несколько дней. А потом они закончились. Денег больше не было, и конфет тоже.
