Он не успел закончить. Слева от первого огонька, визуально в тридцати-сорока градусах, вспыхнул второй – такого же размера и той же яркости. Обе светящиеся точки теперь двигались навстречу друг другу, подавая странные сигналы.
– На что похоже? – нервно сглотнув, спросила Наташа.
– «Собаку Баскервилей» помните? Родственник Бэрримора на болотах с фонарем.
– Беглый каторжник Селдон, – закончила журналистка, оборачиваясь к Сергею, чтобы вновь удостовериться: он смеется над ней или что?
Сергей не смеялся. Он сделал несколько шагов к обочине, остановился у снежной насыпи и вытащил телефон.
– Может, не стоит? Ну их нафиг! У меня мурашки по спине.
Он не ответил. Включил на телефоне фонарик и, подняв руку вверх, стал водить ею из стороны в сторону. Он тоже подавал сигналы.
Лесные огни замерли…
…и тут же одновременно погасли. Насовсем.
– Блин, идем отсюда! – воскликнула журналистка. Она была не робкого десятка, но любой из нас при появлении в ночном лесу огней святого Эльма запросто может наложить в штаны.
– Да, – согласился Сергей, убирая телефон.
Они торопливо зашагали вниз к автобусу, то и дело поглядывая в сторону чащобы. Светящиеся точки больше не появлялись, лес не подавал признаков жизни.
Два дальнобойщика, которых коллеги иногда называли Лёлик и Болик, ели солянку в придорожном кафе на трассе недалеко от старинного южноуральского города Сатка. Точнее, Лёлик почти прикончил свою порцию и уже прицеливался к котлетам (в качестве аперитива юноша в одно горло употребил сто пятьдесят «Столичной», разбудив зверский аппетит), а его напарник вальяжно вылавливал ложкой оливки.
– Не торопись, чудо, – говорил седовласый Болик молодому коллеге, – подавишься, не дай бог.
– Да хрен там, – отмахивался Лелик. – Чего тут торчать, ехать надо. Время-то уж вон скока, а ты как в ресторане с крабами в твердом панцире.
– А ты поучи жену лобок брить, мелкий. За рулем-то мне сидеть. Когда решу, тогда и поедем. Сам-то тепленький уже.
– Я свои километры с утра отпилил, имею право. Давай, здрав будь, боярин!
Лелик плеснул себе из графина водки на три пальца и залпом выпил. Болик укоризненно качнул головой.
Других посетителей в этой закусочной, похожей на старую советскую столовую с колченогими столами-стульями и блеклыми шторами на окнах, почти не было – только пожилая семейная парочка в углу потягивала чай с булочками. Буфетчица в шапочке Санты скучала за стойкой, китайская елочная гирлянда, проброшенная по карнизам, переливалась огнями, игнорируя лампочки зеленого цвета, а в колонках музыкального центра стучало что-то тошнотворно жизненное из репертуара «Русского радио».
– Хорошо сидим, – сказал Лелик и впился зубами в котлету.
По паспорту его звали Леонид. Пару месяцев назад он вернулся из армии. Поступать в приличное учебное заведение он мог только следующим летом, а пока родной дядька по отцовской линии устроил его на свою автобазу, прикрепив к самому опытному водиле, чтобы, так сказать, человека из парня сделал, уму-разуму научил.
Самого опытного звали Борис Натанович. До пенсии мужику оставалось всего ничего. Дома у него имелись жена и взрослая дочь, сбежавшая с ребенком от мужа-алкоголика, собака лохматой породы по кличке Пыжик и сибирская кошка Васька. От длительных командировок Борис Натаныч в последнее время отказывался, два-три дня в рейсе по соседним областям проведет – пару дней дома торчит с внуком, телевизором и наваристым борщом. Чего еще желать? Разве что от парня этого избавиться, который учиться уму-разуму не спешил, торчал в своем интернете, читал какую-то ересь, а потом всю дорогу старшего товарища лечил. В качестве напарника он не особо и нужен – расстояния-то небольшие – но директор базы настоял на своем. «Покатайся, – говорит, – а там поглядим. В зарплате не потеряешь, мамой клянусь».
