Занятый этими мыслями Оливер незаметно для себя достиг берегов Снежной, и недолго думая повернул Каеля в сторону лагеря старателей, благо расстояние было не столь велико и заняло бы не более двух часов неспешной езды.
Тропа, по которой ехал Оливер, была проложена совсем недавно. Сразу, как только уровень воды в реке упал, в город приехали искатели счастья и золотого песка, именно в это время вешние воды приносят с собой кварц и золото. В этом году отважных золотодобытчиков было меньше чем в прошлом, а в прошлом меньше чем в позапрошлом. Река с неохотой расставалась со своими сокровищами, и количество добычи из года в год снижалось как количественно, так и качественно. Уже давно была закрыта регистрационная контора, отвечавшая за межевание участков реки и ручьёв, просто за ненадобностью, места хватало с избытком, минули те времена, когда на один участок претендентов было по несколько человек и споры решались на ножах. Пресечение подобных бесчинств, способных утянуть Рэвенвальд в пучину кровавого хаоса, было вверено отделению городских стражей. Тут же махровым цветом расцвела коррупция, но убийства прекратились. И за последние два года смерть в Рэвенвальд наведывалась только по естественному или же несчастному случаю. До недавних событий.
Солнце, изредка пробивавшееся через низкие облака, подсвечивало пейзаж бледным подобием жёлтого цвета. Ветер, то стихавший, то налетавший внезапно как голодный зверь, стремился забраться за воротник, поднимал рябь на воде. Чуть поодаль от того места, где Оливер свернул с главной дороги и направился вдоль берега, река раздавалась в разные стороны целым веером больших и малых ручьёв, образующих некое подобие дельты, а затем вновь воссоединялась в единое русло. Чёрные, отполированные потоком за долгие годы валуны, торчащие из воды и покрытые водорослями, словно были созданы для того, чтоб служить местом отдыха самым разнообразным сказочным чудовищам из глубин речного омута. А ивы, склонившиеся над самой водой, могли бы послужить прекрасным убежищем сладкоголосых дев, увлекавших свои печальным пением потерявших бдительность путников.
Ближе к Ивовой заводи Каель начал вести себя странно. Зная повадки своего скакуна, Оливер был готов поклясться, что лошадь кого-то почувствовала. Она то и дело подёргивала ушами и поворачивала их в сторону лесной чащи, подбиравшейся всё ближе к воде. Да и самому ему казалось, что пару раз он видел кого-то боковым зрением, но стоило повернуть голову, как виде́ние исчезало.
Тропа взяла чуть правее, нырнув под сень деревьев, увлекая Оливера за собой, и выпустила его на большой поляне, которая, по всей видимости, и была обустроена под лагерь. В центре виднелись следы кострища, рядом с которым располагался шалаш из еловых веток, трава всюду была утоптана, а на дальнем краю располагались несколько односкатных укрытий.
Спешившись, он обошёл поляну по кругу и обнаружил ещё одну тропинку, ведущую вглубь леса. Обступаемая со всех сторон зарослями кустарника она петляла и исчезала в ельнике. Проехать здесь верхо́м было затруднительно, поэтому Оливер привязал Каеля, а сам, сломав ветку и сделав себе подобие шеста, направился посмотреть, не кроется ли там разгадка исчезновения группы старателей. Миновав ельник, тропа начала подниматься наверх, пока порядком запыхавшийся Оливер не оказался на краю обрыва, высотой около пяти метров.
