Омерта - страница 34

                Невольно вспоминаю, что раньше не испытывал бурных и противоречивых эмоций, когда замечал в нашем распоряжении других заложниц, других женщин, которых солдаты также подвергали истязанию в ответ на сопротивление девушек. Я даже бровью не вел в те моменты, когда кто-то из братьев поднимал на них руку, мне было абсолютно плевать. Сам я не поднимал руку на женщину. Мне хватает поединков с особями мужского пола. Однако, спокойно смотреть на то, как избивают женщину, все равно что делать это собственноручно.  

      Никто из соседей, никто из здоровых мужчин когда-то не заступился за мою мать. Все знали, что на наш дом напали. Думаете, хоть один человек вызвал полицию?

 Никто не пришел на помощь.

Мне было девять и мою настоящую семью превратили в горсть пепла и обрывки воспоминаний.

Когда я вырос, я попытался создать новую семью, свою семью, со своей женой Ванессой. Это был глоток свежего воздуха, полный надежд и жизненных сил.

Но и эту попытку ждала смерть, крах и разочарование.

Возвращаясь к настоящему, понимаю, что все, чего мне хочется сейчас — это вывернуть запястья всем моим братьям. Но есть «хочу», а есть «должен». А также высшие цели и клятвы, обеты.

Есть мой главный секрет, моя сокровенная тайна. Мой шрам, одно имя на сердце и этот рубец дороже какой-то девчонки, пусть и чертовски зацепившей своим голосом и внутренним светом.

Каждый мой шаг должен оставаться выверенным и воспевать верность семье.

И не попробовав Мию Ди Карло на вкус, я должен вычеркнуть девушку из мыслей.

Но как…?

Чувствую себя подыхающим от жажды путником в иссохшей пустыне. Я увидел мираж, осталось лишь испить из источника… и такой облом. 

Опускаю взгляд на Ди Карло. Девушка лежит на полу и, благодаря действию препарата, крепко спит. Щеки алые от ударов, влажные волосы прилипли ко лбу и вискам. Губы, к которым недавно прикасался я, искусаны до крови — она терпела боль и, скорее всего, старалась сильно не кричать, не позволяя обидчикам упиваться властью.

Хм, гордая девочка. Хотя, я это уже понял.

— Я выиграл для нас немного времени, — холодно обращаюсь к братьям, показывая пальцами определенный жест, который выглядит так, словно я перебираю ими несуществующие купюры в воздухе. Язык жестов экономит семье много бесценных секунд. Каждый член семьи знает его, и в некоторых ситуациях мы можем общаться без слов. — Уходим через северную часть садового участка. На южной стороне много людей и паника. Аннет уже увезли в больницу, — после моего приказного взора, двое солдат берут Мию подмышки и поднимают с пола. Замечаю, как грубо и небрежно они это делают, и мгновенно бросаю, сквозь сжатые зубы:

— Аккуратнее с девушкой. И больше никаких побоев, — делаю голос максимально равнодушным. — Дос-та-точ-но.

— В чем дело, Киан? Мы же всегда так делаем, и ты сам сказал, если будет сопротивляться — примените силу. Шлюшка Ди Карло сопротивлялась, — хорохорясь тем, что избил женщину, выплевывает Джек.

— Не стоит перечить подручному и вставлять свои комментарии, (* «подручный» в итальянской мафии — назначается самим боссом и является вторым человеком в клане) — разъяренно рычу я в ответ, за секунду жестко обхватывая горло члена семьи. Подобная вольность запрещена по отношению к капитанам, как Рик, но Джек - солдат и он должен знать свое место. — Я помню, что говорил без твоих нравоучений. Теперь я даю иные указания, поэтому запоминай, внимай и выполняй, — нарочито интеллигентным тоном доношу до его тупых мозгов новый приказ. Встряхиваю Джека, чувствуя на себе его испепеляющий взгляд, сквозь прорези в маске. Никому не нравится, когда с ним обращаются, как с щенком. Я чувствую себя примерно также перед взором Энтони Морте, а солдаты ощущают себя «Богами» по отношению к соучастникам, которые только мечтают попасть в нашу семью.