Он и она. Любовь. Путь к сердцу. Просвещение - страница 4

Андрей почесал грудь и задумался: «Странно, всё как-то по-другому, по-новому сегодня».

«Интересно, это духи? Или так пахнут красивые виолончелистки?» – продолжал внутренний диалог молодой человек, а затем, облизав пересохшие после «травы» губы, вдруг сказал:

– Никогда не был в местной консерватории, можно я пойду с тобой?

Мария посмотрела на Андрея с широкой добродушной улыбкой на устах и ответила:

– Да, конечно, у меня открытый урок. Много ребят приходит, ты тоже можешь там посидеть.

– Вау! Супер! Мне повезло. Здесь есть платный паркинг? Мы почти приехали.

– Да, перед зданием есть шлагбаум, вот, смотри! – ответила Мария и указала рукой вперёд, туда, где находилась парковка.

Ранним утром перед консерваторией уже стояло приличное количество машин. Андрей поставил джип в тень под большим раскидистым деревом. Опять замешкался, открывая дверь и подавая руку Марии, а затем вытащил виолончель из машины. Вся эта суета вводила его в шок, он чувствовал себя неуклюжим мужланом, хотя в обычной жизни был статным и пластичным парнем, а раньше даже танцевал брейк-данс и делал успехи.

Андрей стал рассматривать величественное здание консерватории, представляющее из себя многоэтажный дом, украшенный колоннами в стиле классицизма. Многие окна были открыты, и оттуда доносилось всё музыкальное многообразие: звуки духовых, струнных и клавишных инструментов, женский высокий и мужской низкий вокал. Солнце, весна, музыка – всё это будоражило Андрея. Он чувствовал, будто его душевные струны отвечают этим вибрациям солнечного света, запаха утренней листвы, гармонии звуков и прекрасного настроения, потому что рядом шла самая красивая девушка на свете, и имя ей было – Мария.

Андрея удивило количество молодёжи в столь ранний час: девушки и парни стояли и сидели на ступенях перед консерваторией, общались. Все они здоровались с Марией, и она отвечала, приветливо улыбаясь им в ответ.

«Наверное, она здесь очень известная личность», – думал Андрей, поднимаясь по ступенькам к красивым массивным резным дверям консерватории вслед за Марией.

Они зашли в просторный холл и направились прямо в небольшой, примерно на 100 посадочных мест, концертный зал, где Мария взяла футляр у Андрея, уверенно поднялась на сцену и начала готовиться к уроку. Андрей сел в зале на самый верхний ряд, чтобы смотреть на неё и лучше всё видеть. Пока неосознанно для самого себя, но видеть всё со стороны, чтобы понимать глубже этот мир, новый для него мир музыки и гармонии, и со временем стать его неотъемлемой частью. Другие девушки и юноши также стали заходить и рассаживаться по залу группами, продолжая о чём-то увлеченно тихонечко, в полтона, разговаривать. Для них нормой было такое поведение в Храме Музыки, ни звуки мобильных телефонов, ни что-либо ещё не нарушало этой торжественной атмосферы. Всё, совершенно всё было вновь для Андрея. Он никогда не задумывался, что, помимо людей, пляшущих в пьяном или наркотическом угаре под его музыку, здесь, в городе, есть другая музыка, другие люди, другая жизнь.

В аулу зашёл худощавый пожилой человек: немного выше среднего роста, с зачёсанными назад седыми, почти белоснежными волнистыми волосами до плеч и красивой ухоженной аккуратной бородой. Андрей прервал череду своих мыслей и начал внимательно разглядывать вошедшего. Какое-то внутреннее свечение или знание чего-то неведанного ныне для Андрея наполняло этого мужчину. Да! Именно наполненность, скромность и мощь в простоте были явлены во всём его естестве. Непонятно было, сколько лет этому зрелому человеку. Может, старцу? На вид, наверное, лет 70—75, но шёл он энергичной, почти летящей походкой. Все, кто находился в зале, кроме Андрея, конечно, вскочили и вытянулись по стойке смирно, как будто в помещение зашёл генерал.