Я с её манерами знаком не первый год, а потому почти не реагирую. Женщина в возрасте уже, совсем немного до пенсии осталось, вдова последние семнадцать лет, дети взрослые, живут далеко. Скучно ей, вот и суёт свой нос в чужие дела. Делает это безобидно, так что даже замечание ей не сделаешь особо.
— Когда-нибудь обязательно женюсь, — отвечаю, снисходительно улыбаясь. — Вот этих кандидатов можно пригласить на второй тур собеседования.
Я возвращаю её профайлы. Она кивает и тянется к телефонной трубке. Внезапно взгляд её падает на нашего секретаря Аню, что выходит из бухгалтерии с коробом из-под офисной бумаги. Генеральный поручил разобраться с архивами, и часть этой неблагодарной работы легла на её хрупкие плечи.
— Ты посмотри на неё, — бубнит презрительно себе под нос Ольга Львовна. — Пошла, «красавица», ноги колесом.
У меня легкая дрожь пробегает по спине. Лично на меня Аня с самого начала произвела очень сильное впечатление. Как секретарь-референт и как делопроизводитель работу свою знает прекрасно, очень вежливая и сдержанная, с хорошими манерами. И что бы там Ольга Львовна ни говорила, лично мне Аня кажется весьма привлекательной — следит за собой, хорошо одевается, и в целом не дурна. Я бы может даже и приударил за ней, но только её, кажется, такое совсем не интересует.
— И чего вы так на неё взъелись? — спрашиваю Ольгу Львовну, чувствуя явную несправедливость.
— А с чего мне её любить? Разведёнка с пузом! — выносит вердикт та. — Нет у меня к таким женщинам уважения.
Мне становится совсем уж неприятно. Я смотрю на Аню и замечаю округлый живот прикрытый полами пиджака. Она пришла к нам пару месяцев назад, и её «интересное положение» вызвало волну пересудов. «Аферистка она! — говорили коллеги. — Специально скрыла, что беременна. А устроилась только из-за декретных». Возможно, так оно и есть на самом деле, но я всегда был против навешивания ярлыков на людей. Обстоятельства бывают разные. В конце концов, устраиваясь на работу, она могла и не знать, что беременна.
Наши взгляды пересекаются, и я спешу к ней, чтобы помочь. Она сначала отказывается, но потом всё же уступает мне коробку.
— Вы не носите тяжести сама, — говорю я ей. — Зовите мужчин на помощь. Если меня нет на месте, Вадику сисадмину позвоните.
— Да мне как-то неловко, — отвечает Аня, смущённо улыбаясь. — Тем более, она не такая уж тяжёлая.
— Это только кажется так. Поберегите спину.
Мы доходим до приёмной, и она указывает мне куда поставить коробку. Смотрит на меня чуть стыдливо, но больше с благодарностью. И вроде бы ничего особенного не сделал, а всё равно приятно. Настолько, что даже не хочется возвращаться к себе в кабинет.
— Хотите чего-нибудь? — спрашивает она, глядя на меня с интересом. — Кофе, может быть?
— Почему бы и нет, — соглашаюсь я, понимая, что так у меня будет шанс поговорить с ней чуть дольше.
Аня, едва заметно улыбаясь, кивает. Я невольно издаю восхищённый вздох. Всё же как она очаровательна. Длинные тёмные локоны, карие глаза с поволокой, смуглая кожа. И даже эта её лёгкая округлость, связанная, скорее всего, с беременностью, нисколько не портит её, а совсем напротив. Не понимаю, каким надо быть идиотом, чтобы развестись с такой.
— Ань, простите ради Бога мне моё любопытство, — произношу я в смятении. — Но как так вышло, что такая женщина, как вы, в разводе?
— Он изменил, и я ушла, — отвечает она, глядя мне в глаза. Холод охватывает моё тело.
