– Пошла! – рыкнул он, вталкивая меня внутрь. – Пошла, я сказал, – толкнул сильнее и, стоило мне, едва держась на ногах, переступить порог, захлопнул дверь с такой силой, что звук удара прокатился эхом по небольшой комнатке.
Повернув ручку, Тим запер замок, линия его губ на миг неуловимо искривилась.
– Вот мы и встретились, моя милая партнёрша, – тихо выговорил он, глядя на меня, как мог бы смотреть хищник, желающий развлечься со своей добычей перед тем, как прикончить.
Я испуганно отшатнулась от него, осмотрелась в надежде найти путь к отступлению.
Но другого выхода из раздевалки не было, и я отлично это знала.
– Рассказывай, – Богданов упёрся ладонью в шкафчик.
Стоя в паре метров, он нагло, внимательно рассматривал меня.
На мне была тёплая зимняя куртка, джинсы, сапоги, а я всё равно почувствовала себя обнажённой. Как будто одним взглядом он раздел меня догола и теперь касался кожи, тела.
Волна удушья сменилась ознобом. В глубине глаз Тимура горел странный огонек, словно он… остался доволен увиденным.
– Что тебе рассказывать? Как я здесь оказалась? – нашла силы поднять голову и спокойно, размеренно произнести: – Наш самолет задержали из-за непогоды, поэтому мы на несколько дней вынуждены остаться в Москве.
Тимур продолжал смотреть. Всё так же: оценивающе, нагло, прямо.
Мне опять стало жарко. Обмотанный вокруг шеи шарф душил, вспыхнувшее внутри раздражение самой себе казалось каким-то… бессильным. Пытаясь избавиться от этого ощущения, я продолжила:
– А почему пришла? Без понятия!
Он молчал. Молчал и смотрел, не отводя тяжёлого, подавляющего взгляда.
Несмотря на то, что сама я горела, руки у меня были холодными настолько, что я почти не чувствовала пальцев. Внутренне я сжималась, но скорее умерла бы, чем показала свой страх.
Всё так же молча он приблизился, сократив ещё разделявшее нас расстояние до ничтожных сантиметров. Я не отступила. Хотя отступать, в общем-то, было некуда.
– Я не ожидал тебя тут увидеть, – проговорил он достаточно сдержанно. – Твой побег… – хмыкнул. – Я вообще думал, что ты никогда не вернешься в Россию.
– Это был не побег! – выпалила в сердцах. – Мне просто осточертело твое ко мне отношение! Осточертел этот лёд! Я уехала туда, где мне были рады, где в меня поверили! Знаешь, за этот год я ни разу не пожалела, что ушла от тебя!
Я чувствовала его близость, чуть ощутимый запах его одеколона. Как не пыталась совладать с собой, меня начало потряхивать.
– Через несколько дней встретимся в Саранске, – взгляда я не отвела. – Пропусти меня, Тим, – отношения будем выяснять на льду. А сейчас я ухожу. Меня ждут.
Попыталась обойти Тимура, желая поскорее оказаться подальше, убежать, скрыться от его взгляда. Но не успела сделать и нескольких шагов, Богданов схватил меня за запястье и с силой рванул назад.
– Не смей уходить! – услышала у себя над ухом и вздрогнула, почувствовав его руки на талии.
– Что ты…
Я рванулась было от него, но он стиснул ещё сильнее и, не успела я понять, что происходит, не успела окончательно испугаться, почувствовала его всем телом. Так близко, так остро, что сердце бухнулось в рёбра, дыхание перехватило.
Удерживая меня, Тим шагнул к шкафчикам, вжал меня, накрыл своим телом и впился в мои губы жестким, грубым поцелуем.
– Тимур… – засипела было я, извиваясь, отворачиваясь.
Он глухо зарычал и, стянув с меня шапку, кинул её на пол. Намотал волосы на руку и оскалился, глядя мне в глаза. Чёрные зрачки с горящим в глубине пламенем, обрамлённые радужкой из колотого льда…
