Она. Девушка с побережья - страница 10

– Но что скажет бабушка? – Сеньор Гильермо был потрясен и испуган.

– Это моя жизнь, а не бабушки. Кроме того, меня лишили возможности жить в доме с моим отцом и сестрой, могу я хотя бы сейчас побыть с вами, я прав, Мария? – Гильермо обернулся и увидел дочь, стоявшую в дверях.

– Думаю, что прав, – ответила, не менее озадаченная, Мария, никогда не видевшая в брате такого желания жить с ними.

– Ну что же, дети, вы уже достаточно взрослые, чтобы самим принимать решения, – развел руками Гильермо, – Я позвоню в колледж и узнаю про перевод.

– Спасибо, папа, но я сделаю все сам – сказал Хулио и пошел к себе.

Мария взглянула на отца и удивилась его грустному выражению лица.

– Папочка, почему ты переживаешь, ты не хочешь, чтобы Хулио жил с нами? – она обняла отца.

– Нет, дочка, – он погладил дочь по руке, – Я боюсь, что он повторит мою жизнь.

– А разве она была плохой? – Мария посмотрела на него своими большими глазами.

Он вспомнил Мануэлу, свою супругу. Она так же, как и дочь, всегда старалась придать ему смелости, не зная, что смелость эта ее же и погубит.

– Она была интересной, временами грустной, странной, но такой эмоциональной.

– Предпочитаю эмоциональность посредственности, – заявила Мария.

– Ты права, – Гильермо засмеялся, – Как прошел день?

– Хорошо, встречались с Флор.

– Твоя лучшая подруга.

– Вечная подруга, папа.

– Нет ничего вечного, дочка.

– У нас есть, – Мария подумала о Хосэ и в очередной раз не решилась рассказать о нем отцу, – Но сейчас будет сложно встречать мою лучшую подругу в доме с братом.

– Это почему же?

– Они не ладят. Он ее ненавидит.

– Ага, сейчас я начинаю кое-что понимать. Вот почему он решил остаться дома.

– А я не понимаю до сих пор. Это лето будет жарким, папа, потому что я еще никогда не видела Флоренсию в таком состоянии.

– И немудрено. Какой же глупый мой сын, – Гильермо рассмеялся. И продолжал смеяться, когда Мария направилась к себе.

Закрыв за собой дверь комнаты, она осталась одна, как и во все вечера, когда в ее одиночество не врывался Хосэ. У нее не было матери, которой она могла рассказать о своих первых чувствах и она уже давно научилась держать все в себе. Ей не хватало Мануэлы, от которой остались лишь фотографии, некоторые вещи и пара смутных воспоминаний. Отец редко говорил о ней, а при рассказах упоминал лишь о ее добродетели и заботе, и никогда о любви к ней. Он считал, она не замечала это, но она заметила. Ее мысли прервал стук в окно. Он всегда чувствовал, когда ей была необходима его помощь. Она отворила окно и впустила его. Он стоял перед ней при свете луны. Он – ее любовь, сила, надежность. Он смотрел на нее влюбленным взглядом и поцеловал.

– Ты грустишь, почему? – спросил он.

– Я думала о тебе.

– С грустью?

– Ты мне нужен, Хосэ. Я не смогу без тебя жить, – она подняла на него свои бездонные глаза.

– Я всегда буду с тобой, любовь моя. Всегда.

В соседней комнате Хулио лежал на кровати и листал старый альбом. Он тоже вспоминал о маме. Мария была на нее похожа, та же улыбка, те же бездонные глаза, немудрено, что Хосэ влюбился в нее без памяти. На одной из фотографий он увидел свою маму с двумя подругами. Они были похожи друг на друга. Вероятно, это были две сестры. Взгляд одной из них приковал его внимание. Это была Флоренсия, двадцать лет назад. Это точно была Флоренсия! Тот же гордый взгляд, та же осанка. Рядом с этой девушкой его мама казалась такой слабой и беззащитной. Он вынул фотографию и прочел на обороте: «Вечные подруги – Мануэла, Антония и Мария».