– Если будет обижать тебя, только скажи мне, я с ним быстро разберусь.
– Спасибо, дорогой.
– Флор, мне надо сказать тебе кое-что важное, – он наклонился к ней и взял ее за руку, понимая, как тяжело она воспримет эту новость.
– Боже мой, Хуанито! Что же случилось?
– Наши родители разводятся.
– Нет! Нет! Как так? – Флоренсия вмиг встала.
– Флор, успокойся, я слышал, как папа говорил с адвокатом, они уже все решили.
– Это нечестно! – кричала Флоренсия, – Я им этого не прощу!
– Боже, Флор! Успокойся, прошу, им и так сейчас нелегко. И откуда у тебя такой темперамент? Вроде все в семье довольно спокойные.
– От тети, ты же знаешь.
– Флор, сделаем вид, что ничего не знаем.
– Мне будет сложно это сделать.
– Да, но это хорошая практика перед твоим поступлением в академию.
– Откуда ты узнал? – удивилась сестра.
– Я видел твое заявление, и полностью тебя поддерживаю, сестренка.
– Спасибо, – Флор села на кровать, немного успокоившись. А ведь Хуан не знал, что теперь ее поступление в академию кино было под большим сомнением.
Антония вошла в комнату дочери, но та уже спала. Или делала вид, что спала. Она тихонько вышла на балкон, вдыхая аромат ночного города. Так много лет прошло с поры ее беззаботной юности. Она взглянула на спящую Флоренсию, на черты ее лица, она так напоминала ей сестру, потерянную навсегда в лабиринте условностей и никому ненужных правил. Это ведь она, а не Мария, всегда была правильной девочкой, хорошей, рассудительной. А вся спесивость рода де ла Вега досталась Марие. От чего та и пострадала. А теперь Флоренсия как никто другой была похожа на тетю. Было в ее внешности что-то и от отца. Тот же гордый профиль и точеный подбородок, выдававший сильную волю. Ее второму браку приходил конец, и она больше не верила в любовь. Все правила и условности разбились без чувств и страсти. Она вернулась в свою спальню. Диего уже спал или делал вид, что спит. Сегодня он сообщил ей, что бумаги подписаны, и они могут быть официально разведены. Оставалось самое сложное – сообщить детям. Как они это сделают? Как будут жить дальше? Флоренсия души не чаяла в своем брате, как и он в ней. Да и Антония полюбила сына Диего, как родного. Диего Агирре лежал и слышал, как она легла рядом. А ведь когда-то он так сильно ее любил! Когда-то он так сильно ее желал, боролся за нее. И она все-таки стала его женой, то, что должно было произойти, произошло. Две именитые семьи породнились. Но она так никогда и не стала его женщиной. Холод вместо живой души – вот что принесла ему Антония де ла Вега.
Флоренсия проснулась раньше обычного и помчалась в школу танцев, не желая встречаться с родителями для предстоящего разговора, тень которого словно повисла в их доме. Она отбивала ритм, и слезы текли по ее щекам, ее непоколебимый мир рушился, и она не могла найти сил, чтобы справиться с этим. Вдруг дверь медленно открылась, она не слышала этого, звук каблуков и шум собственных мыслей заглушали все.
Хулио, решивший попрактиковаться раньше остальных, вошел и встал у стены, явно не ожидая увидеть ее здесь так рано. Почувствовав его дыхание сзади, она обернулась, Хулио был совсем рядом, он обнял ее за талию и они вместе понеслись в страстном ритме.
– Почему ты плачешь? – спросил он, развернув ее к себе.
– В севийане нет таких движений.
– Теперь будут.
– Мы их придумали?
– Да.
– А как мы их назовем?
– Флолио, – предложил он, и она улыбнулась. Он медленно вытер слезы с ее глаз.
