– И ещё… Один совет напоследок, вдруг пригодится… Отомри, пожалуйста!.. Эмоции! Эмоции! Живи эмоциями!.. Голова мужчины обязана быть холодной, я так считаю. Но женщина… Женщина должна быть тёплой, живой. Я смирился, чего уж… Но мне надоело вдувать в тебя жизнь… Найди себя, полюби себя, наслаждайся собой!.. Заживи своей жизнью, наконец! Ты такая классная, но ни знать, ни верить в это не хочешь… Ну, на этом и расстанемся. Пошёл отстирывать рубашку.
Пётр поднялся из-за столика.
–… что случилось там, в твоём отпуске? – голос Анну подвёл.
– Да ничего, собственно, не случилось. Отдохнул и решил. Прости.
Пётр отошёл от столика, но вернулся, хлопнул негромко большой ладонью по столу.
– Да, ещё одно… Ты уволена за срыв заказа, – повернулся и вышел из кафе.
Дурной сон не обманул.
Почему же она опять не поверила себе?.. Не поверила предчувствиям, верной, редко подводящей интуиции?.. Зачем уговорила себя, что сны – враньё, небылицы, думать забудь, дыши ровнее, всё будет хо-ро-шо… Нет, не будет хорошо. Будет, как она видела… Уже есть.
4. Анна
Кафе неспешно заполнялось. Пустых столиков становилось меньше, но к Анне никто не подсаживался. Посетители, отойдя от стойки, осматривали зал, выискивая знакомые лица и свободные места, быстро пробегались по её лицу и обходили стороной. Иногда пинали скомканную салфетку, слетевшую с неубранного стола.
«Надо бы её поднять, – думала Анна, – мешается». Слёзы капали в чашку с остатками кофе, оставляя на лице мокрую дорожку.
За окнами больших витражных окон Москву омывал дождь, прорвавшийся из низкого неба, несколько дней висевшего над городом. Дождь начался тихо, раздумывая, и постепенно набрал силу. Ручьи уже сливались в широкие потоки с запрудами, горожане искали обходные дороги.
Салфетка так и валялась на пятнистом полу.
В отсеке, отгороженном высокой прозрачной перегородкой, шумно рассаживалась компания. Несколько мужчин в деловых костюмах и две женщины, не сходные ни возрастом, ни видом, ловили на себе быстрые, недовольные взгляды – завсегдатаи маленького кафе шум не одобряли, чужое веселье редко кого радует.
Жизнь компании крутилась вокруг моложавой стройной блондинки, в которой Анна, вяло и заторможено, но всё же узнала недавнюю попутчицу в метро.
Миниатюрная черноволосая девушка-подросток с черным боевым макияжем отчаянно пыталась играть роль крупнее второй скрипки, но сражение ею было уже проиграно.
Высокая женщина была одета в светлый узкий деловой костюм – не летний, как машинально отметила Анна, рассеянно глядя на компанию из-под полуприкрытых век. Свет слепил, шум набатом стучал в висках. Ей бы встать и уйти, но тело обмякло, не подчинялось. Анна обессиленно сидела за столиком в одиночестве, никем не потревоженная.
Маленькая спутница, одетая в рваные джинсовые шорты, вылезающие из-под растянутого джемпера, и косуху, закинула ноги на соседний стул – к чёрту офисные церемонии! – и с пристрастием рассматривала свои ногти.
Блондинка достала из сумки-портфеля папку с бумагами, бросила быстрый взгляд на стройные ножки в плотных чёрных колготках и рыжих тяжелых ботинках своей помощницы, и, обходя каждого за столом, разложила перед ними листы. Мужчины принялись изучать документы, деловито сводя брови и время от времени обмениваясь репликами.
Высокий молодой человек лет 35-ти, проскочив было мини-переговорную, вернулся и, просунув голову в открытый проём, что-то весело сказал уткнувшейся в бумаги компании, чем вызвал растерянность блондинки и ступор у мужчин. Молоденькая брюнетка рассмеялась, вскочила, и, схватив молодого человека за рукав, стала затягивать его внутрь помещения.
