– Но-но-но, покер у меня только по четвергам, так что я не какой-то там игрок типа алкоголика запойного.
– Да-да, все зависимые алкаши и игроки тоже самое говорят, – закивала, а сама состроила лицо а-ля знаем, проходили, сказки нам тут рассказывать не надо.
Наши взгляды встретились поверх чайника. В его глазах царили смешинки, в моих – насмешка пополам с удивлением, за которыми я пыталась скрыть свой интерес.
– Ну ладно, а теперь серьезно. В покер я с тех пор, как проигрался и голым осенью по улице бегал, не играл. Провел тогда почти две недели в КПЗ со всяким отребьем, так всё желание и отпало. Меня даже в психушку хотели упечь, так что урок на всю жизнь усвоил, краса. Ты не переживай, без штанов и жилья я нас таким образом не оставлю.
– Хотелось бы надеяться, – кивнула, сдерживая улыбку, а затем она стекла с меня, как только до меня дошло, что я, получается, согласилась с его идеей, что мы будем парой.
Поправлять его уже было поздно, и я не стала, а то подумает, что уделяю слишком много внимания подобным предположениям, и решит, что даю ему зеленый свет. Вместо этого, дабы замять тему, закатила глаза, возвращаясь к его конфузу.
– И почему я не удивлена? От тебя можно было и не такого ожидать.
– Да я вообще умею удивлять, бельчонок. Во всех смыслах.
– Я вижу, – фыркнула.
В моей кружке закончился чай, и Марат, не дожидаясь упоминания, подлил мне еще. Надо же, какой внимательный и заботливый.
– Сколько у тебя было девушек?
– Уточни вопрос, краса. Половых партнерш или официальных пар?
– Второе.
– Тогда двое. И не смотри на меня с таким прищуром. Мне тридцать три, до тебя я монахом не жил, ты и сама в этом убедилась.
Поджала губы и закатила глаза. Уж больно подвешен на язык этот экземпляр.
– Для такого любвеобильного аж удивительно, что всего две было, – недоверчиво прищурилась. – Точно не врешь?
– Я привередлив, бельчонок, и не каждая соответствует моим стандартам, чтобы удержаться в моей кровати больше одного раза.
– М, – кивнула. – Но зато две подошли.
Сама не заметила, как съехидничала. В груди заворочалось что-то неприятное.
– Ревнуешь, краса? Мне приятно, но поверь, все мои предыдущие после встречи с тобой померкли.
Сглотнула и отвела глаза, собираясь с силами, чтобы задать следующий вопрос.
– Изменял им?
Марат долго молчал, и я уж было решила, что просто не хочет признаваться в своих грехах, как вдруг он подался вперед и вогнал меня в краску. Слишком неожиданно прозвучал его вопрос. Совершенно не по правилам.
– Оцениваешь меня, м? И сколько дашь мне по десятибалльной шкале? На семерку тяну хотя бы?
– Я тут задаю вопросы, не ты. Не забывай об этом, – демонстративно погрозила ему пальцем.
– Туше, – поднял в капитуляции руки. – Но, может, авансом? Ну нет, так нет, не смотри так грозно. Ладно, задавай свой четвертый вопрос, а потом ответишь на мой. Как раз и придумаешь ответ за это время, вижу же, как ты покраснела, краса. Твое лицо – просто кладезь информации. Не щечки, а детектор лжи.
Конечно же, после этого заявления мне потребовалась передышка, и свое лицо я скрыла за кружкой, делая вид, что увлечена чаем. Тянула время, как могла.
– Тик-так, краса, тик-так.
Выдохнула. Всё происходящее уже походило на детский сад, штаны на лямках.
– А дети у тебя есть?
Не смогла сдержать своего любопытства. Наверное, этот вопрос интересовал каждую женщину, какой бы рациональной и не ревнивой она не была. Жена, не зря говорят, не стенка, подвинется, а вот ребенок – это совершенно другой уровень. И никому не хочется делить внимание мужчины с тем, кто всегда будет ему ближе, чем ты.
