Поскольку она не была сторонницей и любительницей ночных клубов и гулянок, дядька против нашей дружбы ничего не имел. Еще бы, вряд ли можно было загулять при наличии обручального кольца, цербера-мужа и младенца, который требовал к себе много внимания.
– Ага, колики, скоро мои веки станут похожи на шарпеевские, эластичность та еще, конечно.
– Зато выполнила женский долг, – усмехнулась, вспоминая слова тети Леры, ее матери.
– Ага, только не свой, а мужнин. Квартиру в ипотеку взял, дерево посадил, сына родил, и молодец в глазах общества, но что-то нигде не упоминается, что убираться, поливать дерево и сына воспитывать будет жена, пока муж на работе пропадает.
– Зато сватать никого не будут, – закатила глаза, вспоминая все свои приезды домой.
Родители считали своим долгом посоветовать мне всех благовоспитанных юношей, которые могли бы составить мне партию. Благо, не устраивали смотрины внутри дома, просто приходилось с мамой частенько встречать те самые семьи в единственной местной библиотеке. Давно догадалась, что всё было подстроено, но терпела, сжав зубы. Не объяснишь же им, что о браке и не думаешь вовсе.
– Кстати, я по твоему сообщению спросонья так ничего и не поняла. Какой-то Марат, новая кровать, бицепсы-трицепсы. Ну-ка давай рассказывай, а то дома я, кажись, деградирую, никаких новостей не знаю.
После ее слов вспомнила, какое бурное СМС накатала ей вчера, возмущаясь самоуправством Архарова и в целом его появлением в доме дяди Захара.
– Воу-воу, Белль, неужели ты влюбилась? – прищурилась подружка, держась за мой локоть.
Мы неспешно шли в сторону университета, свободное время до начала группового собрания еще было, так что спешить смысла не было.
– Глупости не говори. Я его всего один день знаю. Да и там смотреть не на что. Точнее, есть, но…
– Ты троишь, дорогая моя, ну-ка признавайся, так есть на что посмотреть? Все эти бицепсы-трицепсы, о которых ты писала, или ты просто пытаешься себя убедить в обратном, м?
Подружка глядела в корень, зная меня, как облупленную. Я провела языком по губам, вспоминая, как вчера залипла на мощном мужском теле и узких бедрах, обтянутых резинкой спортивных штанов.
– Да ты покраснела, мать, – ахнула Светка, останавливаясь и хватая меня за плечи.
Заглянула в мои глаза и рассмеялась, будто пришла к какому-то выводу.
– Он дикарь, мужлан и невоспитанный хам. Ты бы знала, какие пошлости изрыгает его рот. Хочешь, не хочешь, а обращаешь внимание и…
– Ни слова больше! – закричала Светка и потянула меня к крыльцу. – А Белль наша влюбилась, влюбилась, влюбилась!
Запела, привлекая к нам любопытные взгляды.
– Тихо ты! – шикнула, оглядываясь по сторонам и надеясь, что никто не услышал. – А если узнает кто?
– А какая разница? Здесь нечего стесняться. Любовь – это прекрасное чувство, и я рада, что у тебя подвижки в личной жизни.
– Какая любовь, Свет? – закатила глаза. – Это дяди Захара друг, просто поживет со мной в его отсутствие и оградит от сталкерства Егорки.
– Кстати, о нем. Это не он случаем? – кивнула подружка в сторону входа, когда мы вошли в здание и встали около зеркала, поправляя прически.
Повернулась, застывая ледяной статуей.
– Не случаем он.
Помрачнела, чувствуя, как мое лицо всё посерело, а сердце заходило ходуном.
– Тебе заяву надо на него накатать, чтобы ему выписали запрет на приближение, или какие меры они там принимают.
– Ага, чтобы потом меня за лесополосой нашли, – скептически поджала губы и потащила подружку в нужный лекционный кабинет, пока Любавин меня не заметил.
